Шарманка Сатаны - [4]

В о р о х л о в. Как же, как же, Николай Петровича очень помню. Растатырлив больно был, все просадил, а умный был человек.

Д о л г о в. Вот теперь я здесь с детства не был. Думал прямо не узнаю своего старого гнезда. Действительно - телефоны и электричество, и железная дорога. Перемен много. Но чем больше смотрю, тем больше узнаю свое родное незабытое. Помните Федосья Карповна была, почмейстерша? Наверное, Илья Иваныч помнит. Говорят умерла. Я уж жалел, что не увижу. Очень был интересный тип. А потом смотрю, - тут мелькнуло, там мелькнуло... Здравствуйте, дорогая Федосья Карповна. Поздравляю вас бессмертием.

В о р о х л о в а. Ой, что вы батюшка, страсти какие. Чудит вам что ли?

Д о л г о в. И все живо и все живы. И все нетленно и все бессмертны. Ну не радость ли это?

П о л и н а. Се-т-афре. Это у вас просто нервное.

В о р о х л о в а. Теперь от нервов, говорят, очень морковь помогает. Прямо натрут морковь на терке и нервы помажут (Ардановой) Вы чего на меня смотрите? Тоже ведь не зря ума, а который, значит, нерв расстроивши, тот и мажут.

А р д а н о в. Говорят, у нас Тройков хороший доктор был.

И в а н А н. Он мою тещу от смерти спас.

В о р о х л о в. Был да весь вышел. Спился. Теперь и рецепту написать не может. Фершал за него пишет. А по делом. Не пялься. С каким форсом приехал (Передразнивая) Да что вы. Да как вы живете. Да то, да се, да воскресные школы, да союзы, да демократы, да рабочих страхуй. (Злобно) Ничего. Прищемили хвост. Думал к дуракам попал. Покрепче твоей спринцовки сила есть. Раз тебя по карману. Раз тебя по чести. Вот тебе наука, вот тебе демократы. Получай. Ха-ха. Что, навоевался? Кишка тонка. Сиди, не вякни. А фершал за тебя пусть рецепты пишет.

А р д аvн о в а (помолчав) Вот вы какой Илья Иваныч. Сами говорите, что он доктор был хороший, так чего же вы радуетесь, что человек погиб.

В о р о х л о в. Не лезь противу прынту. Болтай фалдами там у себя, в Москве, али где. Может там тебя и будут слушать.

Д о л г о в. Почему же вы так на него обиделись, Илья Иваныч. Ведь вашему делу от воскресных школ никакого бы убытку не было.

В о р о х л о в. Эк хватил. Мне от евонных идей ни от одной убытку быть не могло. Я и не фабрикант и ни что. Мое дело хлебное. У меня расшивы, да техвинки, меня фабричное дело не касается.

Д о л г о в. Так чего же вы?

В о р о х л о в. А вот как. Вот не хочу. Прынт значит. И не лезь. И спорить со мной не советую (Ворохлова начинает всем испуганно мигать бросьте мол, не раздражайте).

А р д а н о в. Ну конечно... собственно говоря, прынцып... Конечно.

В о р о х л о в а. (Меняя разговор) А вот уж я ни за что не хотела бы в столицах жить. Нехорошо в столицах. Больно там у них нищие набалованы. Уж и не спорьте, уж это я на себе испытала. Приехала я весной в Питер процент получать. Подсчитала, значит, дома, сколько получки будет и все досчитаться до толку не могу: то выходит на три тыщи больше, то выходит на три тыщи меньше. Вот я и дала обет нищего-то в Питере хлебом наградить, чтобы мне Бог на три тыщи проценту больше послал. Взяла я с собой хлеб, целую ковригу, хороший хлеб, монастырский, с тмином. Да еще пару огурчиков прибавила солененьких, чтобы ему, нищему, повкуснее было. Ну пошла это я в банк и ковригу с собой волоку. Тяжелая. Искала, искала нищего, еле нашла: бегамши-то чуть в банк не прозевала. Даю ему хлеб, огурчики, все как следовает. Вот, говорю, помолись об успехе рабе Божией Глафире. Так чтоб вы думали. Ведь не взял. Мне, говорит, деньгам подавай. Так ведь намучилась. Племянника со Стрельны с дачи выписала. Ему препоручила. А и он кобенится. Я, говорит, студент, мне, говорит, неловко с ковригой-то. Двадцать рублей ему подарила. Сунул кому-то хлебец-то мой. Сдержала я обет. Ну процент хорошо получила, как хотела. Не люблю ваших столиц.

В о р о х л о в. Никто туда тебя и не гонит.

А р д а н о в. Однако, господа, не будем терять золотое время. Столы приготовлены, займемся делом.

В о р о х л о в а. Ох, уж мне-то бы и не следовало. Уж больно я плохо играю.

П о л и н а. Да что вы, Глафира Петровна, да вы чудесно играете. Да вы прямо профессор (Все уходят. Полина берет под руку Клеопатру и задерживает ее). Клеопатра Федотовна, шери. Как вам нравится Андрей Николаевич? Нет вы скажите правду, правду. (Илюшечка встает и на цыпочках отходит вглубь комнаты).

К л е о п а т р а (с гримасой) Жидковат.

П о л и н а (С негодованием) Какой вздор. Он именно великолепно сложен. Именно великолепно. Стройный, ловкий. Я положительно вас не понимаю.

К л е о п а т р а. Вы так говорите, потому что никогда не видели действительно красивых мужчин. Вот если бы вы видели моего Ивана Андреевича, то есть его спину, вы бы не то запели.

П о л и н а. (С любопытством) А что бы я запела?

К л е о п а т р а. Да уж не знаю, что. Это ваше дело. Вот уж хоть мне и муж, но я должна сказать правду - божественная красота. Представьте себе Апполона Бельведерского. Видали?

П о л и н а. Видала.

К л е о п а т р а. Ну так вот. Спина у Ивана Андреевича, вылитый Апполон Бельведерский, только гораздо интеллигентнее.