— Но мне надо идти! Я сегодня не заработала ещё ни одного су, — вдруг сказала она.
— Желаю тебе удачи! — покровительственно напутствовал её Кри-Кри. — Мне тоже пора! Ведь сегодня повалят Вандомскую колонну. У меня есть пропуск.
К удивлению Кри-Кри, сообщённая им важная новость не вызвала у Мари живого отклика. Взволнованная прощанием с Гастоном, она подняла с земли корзинку и медленно пошла вдоль баррикады.
Скоро снова послышалось издали:
— Купите цветов! Два су букетик! Только два су!..
Недолго думая Кри-Кри свернул к площади Бастилии, чтобы оттуда вместе с дядей Жозефом направиться на Вандомскую площадь.
На площади Бастилии всё ещё продолжался весенний базар. Казалось, парижское население не собирается отказываться от своих привычек из-за того, что палят пушки и то и дело возникают пожары от версальских зажигательных снарядов.
Мальчишки-газетчики пронзительно выкрикивали:
— «Пер Дюшен», «Крик народа», «Бои у стен Парижа», «Мститель», «Раскрыт заговор в военном училище», «Марсельеза», «Статья Артура Арну», «Правительственная газета»[29]«Постановление Коммуны об увеличении жалованья учителям и учительницам», «Готовится декрет об отпусках для рабочих и служащих»!..
Тут же, прямо на камнях площади, старый кукольник расстелил красный коврик, и, управляемые его искусной рукой, выскакивали из-за ширм уродливые рожи ненавистных народу версальских министров. Отвратительный, знакомый всему Парижу карлик бился словно в истерике, припадая к огромному сапогу свирепого Бисмарка, и умолял: «Всё возьми, пол-Франции не пожалею, только помоги задушить революцию! Ах, скорее!!!»
На тротуарах в живописном беспорядке расположились с корзинками торговки яблоками, каштанами, жареным картофелем. Даже букинисты разложили свои ветхие книги и гравюры на мостовой, под солнышком.
На этот раз Кри-Кри не задерживался ни около качелей, откуда неслись заманчивые весёлые возгласы, ни около лихо вертевшихся коней карусели, ни у балаганов, в дверях которых актёры зазывали прохожих. Он протиснулся сквозь самую гущу толпы и вышел на противоположную сторону, к Венсенскому вокзалу.
Мальчик ждал недолго. Вскоре показалась грузная фигура Бантара, шагавшего рядом с каким-то офицером.
Происходил смотр батальонов, уходивших на крепостные валы. Бантар напутствовал национальных гвардейцев, которые шли на помощь войскам, защищавшим подступы к Парижу.
Кри-Кри присоединился к группе людей, собравшихся здесь, чтобы послать храбрецам братский привет и пожелать успеха. Но не прошло и нескольких минут, как он увидел Гастона в форме федерата: юноша направлялся прямо к нему.
Кри-Кри и обрадовался и удивился. Давно ли они расстались на улице Рампонно!
— Как ты сюда попал?
Один и тот же вопрос был задан мальчиками одновременно.
— Я — к дяде Жозефу.
— А я — на сборный пункт. Хорошо, что и ты сюда пришёл. Ты мне очень нужен, Шарло, — сказал Гастон и огляделся вокруг.
Кри-Кри заметил, что его друг не то озадачен, не то взволнован.
— Видишь ли, — проговорил Гастон нерешительно, — я хотел тебя кое о чём попросить.
— В чём дело?
— Не знаю, как ты на это посмотришь… — И яркая краска залила лицо, уши и даже шею Гастона.
Видя смущение друга, Кри-Кри заинтересовался ещё больше:
— Говори! Говори же!
— Видишь ли, неизвестно, вернусь я с баррикады или нет. Мне хотелось бы…
— Не тяни! Говори прямо!
— Я написал стихотворение, и предлинное… для Мари, понимаешь? Запомни из него хоть четыре строчки.
Кри-Кри даже присвистнул от неожиданности:
— Ты знаешь, я и сам не промах насчёт стихов, но мне и в голову не приходило посвящать стихи… девчонке!
— Так ведь я только на тот случай, если меня убьют, — смущённо сказал Гастон.
Кри-Кри тотчас пожалел о нечаянно вырвавшихся словах.
— Говори, я запомню целиком, — поспешил он заверить друга. — Увидишь, я всё запомню!
Гастон на мгновение задумался, как бы припоминая, и затем произнёс очень просто, но с глубоким чувством:
Мари, твой светлый облик
Всегда передо мной!
Мари, моя подруга,
Прощай! Иду я в бой!
Гастон произносил эти строки, а Кри-Кри понимающе кивал в такт головой. Затем не выдержал и сказал:
— Только почему «светлый облик»? По-моему, лучше «нежный». Впрочем, если тебе так больше нравится, мне всё равно, но я бы написал «нежный».
— Ну, повтори, повтори, чтобы я был уверен! — торопил Гастон.
Кри-Кри исполнил просьбу друга.
— Хорошо! Теперь я могу идти спокойно… Рассказывают, что в деревнях, где водворились версальцы, кровь льётся рекой. Они не щадят ни женщин, ни детей… Надо подумать о Мари. Береги её!
— Можешь не сомневаться, сюда они никогда не пройдут.
— Давай-ка обнимемся на прощание!
Друзья порывисто обнялись.
Гастон первый высвободился из объятий Кри-Кри и быстро зашагал но площади.
— Гастон! Гастон! — окликнул его Кри-Кри и бросился за ним вдогонку.
Юноша остановился.
— Когда мы увидимся? — спросил Кри-Кри.
— Не знаю. Говорят, нас сперва отправят рыть траншею у Сен-Флорентийского редута.
— Так это же близ Тюильрийского сада! Знаешь что, Гастон? В воскресенье там большой концерт в пользу вдов и сирот. Приходи туда, и мы с Мари там будем.
— Это дело! — весело отозвался Гастон. — Если только мне разрешат, — добавил он, хлопнув Кри-Кри по плечу.
