Шарлатан - [17]

Что же касается козлиных яичек, то их преимущества, как он уверял, не поддаются перечислению. Письма бывших пациентов свидетельствовали о «поразительной сексуальной мощи», а описываемые ими детали «говорили сами за себя». К тому же поступали и новые обнадеживающие сведения, в частности о случае с помешанным юношей, который

был, в конце концов, признан неизлечимым и обреченным на умственную неполноценность. Он решил свести счеты с жизнью, если я не сумею улучшить его состояние.

Через 36 часов после пересадки ему козлиных желез температура пациента поднялась выше 103 градусов по Фаренгейту[9], но еще через 24 часа она опустилась до нормальной и больше не поднималась. Его сознание постепенно прояснилось, он выглядит и чувствует себя моложе и подумывает о женитьбе. Безобразные сновидения и кошмары, всю жизнь преследовавшие его по ночам, улетучились…

Второй случай помешательства [вызванный на этот раз неумеренной мастурбацией] произошел с молодым банковским служащим, доставленным в мою клинику из государственной лечебницы. После операции по пересадке его сознание прояснилось, и в настоящее время он возглавляет большое финансовое учреждение.

Лечение сексуальных расстройств и деменции явилось лишь прологом. Канзасский Понсе де Леон[10] вскоре обнаружил, что с помощью трансплантации желез можно творить чудеса, излечивая двадцать семь различных болезней: от неопасных до серьезных, начиная с эмфиземы и вплоть до метеоризма. Бринкли предупреждал, что гарантировать результат не может – операция оказывалась успешной лишь в 95 процентах случаев. Он находчиво добавлял, что «интеллектуальная недостаточность» пациента может сделать операцию неэффективной.

Впервые его деятельность побудила АМА к расследованиям. Типичная настороженность по отношению к неумеренным гарантиям заставила медиков отправить в клинику Бринкли тайного частного сыщика. Там он познакомился с частично парализованной женщиной шестидесяти с лишним лет. Бринкли лечил ее от опухоли позвоночника пересадкой козьих яичников. «Она ковыляла, с трудом переставляя ноги, – докладывал сыщик. – Я помог пожилой леди перебраться из комнаты в комнату, когда она пожелала продемонстрировать мне, как ходит. Шла она очень медленно, но, по ее уверениям, силы в ее ногах прибавилось».

Однако хлебом с маслом для Бринкли по-прежнему оставались импотенты-мужчины, и с расширением своего дела он приобрел собственный транспорт, организовав встречу пациентов на вокзале. К прибытию поезда – обычно это происходило по понедельникам днем – водитель автобуса Гарри был уже тут как тут. Он приветствовал пациентов в шоферской фуражке и с веселой искоркой в глазах. Те были уже предупреждены, зная о Гарри из официальных писем, направленных на их имя Бринкли. Знали они и о Минни: «Если миссис Бринкли проживает недалеко от вас, она поделится с вами замечательными произведениями садового искусства, лучшими цветами из ее сада и чудеснейшими початками молодой кукурузы. По воскресеньям она будет навещать вас с большим ведерком мороженого собственного изготовления, которое, как она считает, ей особенно удается». По приезде в дверях клиники их встречала Минни со сладчайшей улыбкой и словами: «Сюда, мои мужчины».

Затем в «отстойнике» следовала первая беседа с самим доктором, еще сильнее укреплявшая в них веру в излечение. На фотографии той поры Бринкли предстает небольшого роста джентльменом в круглых очках в каучуковой оправе и с бородкой, напоминающей козлиную. Наклонив голову набок, он походил на человека, готовящегося к интеллектуальному пинг-понгу (пусть даже и с самой Европой). Добавить к тому его широкоизвестные фразы: «Всякая энергия есть энергия сексуальная», «Мужчина стареет, когда стареют его половые железы», и в путь-дорогу, Фрейд для бедных! Однако не все в нем было сплошным надувательством. Необыкновенное знание психологии как индивида, так и толпы, существенно облегчало ему путь к успеху. Он знал, что отношения с партнершей часто заботят мужчину меньше, нежели отношения с собственным его половым органом, и мастерство, с каким Бринкли эксплуатировал это знание, следует причислить к важнейшим из его талантов.

Конечно, случались и досадные осечки. Однажды к нему явилась пара авантюрных бонвиванов, прибывших из Калифорнии, чтобы заполучить новые половые железы. Бринкли решил взять последние у козлов тоггенбургской породы, но они настояли на породе ангорской, как более стильной. Слишком поздно выяснилось, что источником жуткого запаха, который стал исходить от них после операции, являются их обновленные гениталии. Но в целом триумфы следовали один за другим. Младенец родился у второй пары оперированных – бизнесмена из Милфорда и его супруги. Младенца назвали Чарлз Дарвин Меллинджер, признав тем торжество науки. В дни рождественских праздников мистер и миссис Бринкли, взобравшись на крышу своей клиники, бросали оттуда подарки – индеек, гусей и уток – в протянутые руки соседей.

Такое радушие, такое искреннее благожелательство… Возможно ли, что подобно Вороноффу, Штейнаху и Лидстону, Бринкли верил в то, чем занимался?