Шантаж - [2]

Я достал из конверта большую черно-белую фотографию и всмотрелся в нее. Я стоял у ограждения террасы, наклонившись, еще вытянув руки. Он поймал ее в свободном полете, отправившуюся на встречу со скалами, где-то в шести футах ниже моих рук, с развевающимися на ветру волосами и нейлоновым пеньюаром. Фотография заставила живо вспомнить недалекое прошлое: я вынимаю ее из кровати, она, накачанная снотворным, ничего не соображает, я иду на террасу, прижимая к себе ее теплое тело, она приоткрывает глаза, что-то шепчет за мгновение до того, как я перебрасываю ее через поручень. На фотографии я не смог узнать ни себя, ни Глорию, резкости определенно не хватало. Но и без того я увидел слишком много. Уникальный рисунок ограждения террасы расставлял все точки над i. Версия, что она прыгнула или упала, разом отпадала. Имея на руках такую улику, детективы могли вернуться и вытрясти из меня все остальное.

Когда он взял фотографию из моих рук, я поднял на него глаза. Он тут же отступил на шаг и предупредил дрожащим голосом: Негатив у меня в безопасном месте, вместе с письмом, в котором все подробно объясняется.

- Что вы хотите? - спросил я его.

- Как я и говорил, мистер Флетчер, мне хочется найти взаимоприемлемое решение. Я понимаю, если буду требовать многого, могу все испортить. Хочу чуть облегчить свою жизнь. Хочу переехать в более комфортабельную квартиру в более престижном районе. И мне нужны новые объективы и кое-какие приспособления, расширяющие возможности фотографа. Сами видите, обузой я не стану. Но не хочу и продавать негативы. Предпочитаю регулярные выплаты, как социальное пособие. Сейчас мне надо оплатить несколько счетов, поэтому первый взнос, только первый, можете мне поверить, будет больше остальных. Вот что я предлагаю. Если вы дадите мне сразу тысячу долларов, через каждые три или четыре месяца я буду просить у вас пятьсот. Мне кажется, это всех устроит. Мои требования не чрезмерны, поэтому и вы, я надеюсь, сумеете обойтись без резких телодвижений.

Он буквально упрашивал меня. И определенно боялся. А я уже подумывал о женитьбе на Элен. Скромные запросы мистера Куика действительно не стали бы для нее обузой. У меня-то, разумеется, выбора не было. Я мог только соглашаться.

Он сказал, где мы можем встретиться, и я пообещал принести ему тысячу долларов, десятками и двадцатками. После его ухода выпил пару стаканчиков виски, и настроение у меня улучшилось. Избавившись от Глории, я посадил себе на шею Куика, но похоже, хлопот от него определенно было меньше.

Двумя днями позже, вечером, я нашел его, как мы и договорились, в кабинке занюханного бара на одной из соседних улиц. Протянул ему конверт, который он засунул в карман. Едва я поднялся, чтобы уйти, у кабинки появились двое широкоплечих мужчин, которые защелкнули наручники на моих запястьях и усадили на заднее сидение патрульной машины.

Потом мне сказали, что я продержался четырнадцать часов, прежде чем дал показания, обеспечившие мне безвременную смерть в газовой камеры.

Закончив допрос, они дали мне поспать. А после полудня привели Куика. Он уже не показался мне ни убогим, ни робким. Голос существенно изменился. А в глазах появился звериный блеск, характерный для друзей Глории с телевидения.

- Пока ты нежился на солнышке, дружище Френк, мы воспользовались твоим жилищем. Купили длиннофокусный объектив, натянули внизу страховочную сеть. Добровольцев нашлось множество. Глорию все любили. Мы догадались, как ты это проделал. Бадди, должно быть, пятьдесят раз бросал Нину через ограждение. Тебе понравилось представление, которое я устроил, не так ли, сладенький? Ты сразу заглотнул наживку. А как только заглотнул, мы обратились к детективам, чтобы они присутствовали при передаче денег. Так что сиди здесь, Френк. Сиди и кляни себя за собственную глупость.

Я слышал, как он уходил, что-то напевая себе под нос. Кто-то ему что-то сказал. Он рассмеялся. Дверь захлопнулась. А я начал все вспоминать, с самого начала, снова и снова...