Шанс, в котором нет правил [черновик] - [19]

Они двигались неслышно, лиловато-серое ковровое покрытие гасило звук шагов. Игорь «принюхался». Он искал агнца. Напуганного, страдающего, живого. Девочку. С хорошим пространственным воображением. Или уже без него. Боже, только бы живую!

Спокойно, Цумэ, спокойно, сейчас главное — Нина, остальное потом, и этот боров потом, и те, кто за этой дверью — тоже потом… Здесь!

Универсальная отмычка сработала, дверь приоткрылась — вот тут может подняться тревога, но это не суть важно…

— …А-а-а! — захлебывающийся крик, сорванный голос.

Хлопнула, закрываясь и снова отсекая комнату от коридора, звуконепроницаемая дверь. Мужчина не успел ничего понять, потому что умер. Перелом позвоночника. Игорь отшвырнул его тело в угол, и там оно обрушилось, неестественно изогнувшись и непристойно раскинув ноги.

Девчонка рыдала и всхлипывала, а когда Игорь взял ее за руку, чтобы разомкнуть наручник, завопила снова.

— Ну-ну, маленькая, все уже кончилось, все теперь будет только хорошо… — Костя гладил девочку по волосам в то время как Игорь взламывал наручники. Странно, но Нина немного успокоилась — по крайней мере, перестала кричать. Костя, несмотря на свой совершенно разбойничий экстерьер, курение и пренебрежение дезодорантом, почему-то действовал на детей и женщин успокаивающе. А может, в том и дело было, что хорошо пахли и выглядели как раз здешние подонки…

Почувствовав шприц-ампулу, Нина дернулась было, но крикнуть не успела, обмякла.

Острая режущая нота дикого ужаса, забивавшая все остальное, исчезла.

Игорь перевел дыхание. Он знал, что номера здесь звуконепроницаемые, что снаружи никто не обратит внимания ни на какие вопли — разве что придет пора выпроваживать клиента, у которого истекло время. Но слышать этот отчаянный плач и чуять ее ужас у него не было сил. Тем более, что в номере пахло кровью и какой-то приторной дрянью. Кен завернул девчонку в найденный в душе халат, укутал с головой в покрывало. Перекинул через плечо — правильно, на руках спасенных принцесс таскают только в кино.

Прекрасно. Все прошло просто прекрасно. Игорь вспомнил вчерашнее… а, нет, уже позавчерашнее утро — черного от гнева и злости Занина, полотняно-белого Александрова. А ведь Эней это предвидел заранее, и велел Косте заказать билеты на монорельс еще до того, как Занину ответили — «дело взято в оперативную разработку».

Сволочи. Поганые купленные сволочи.

…Они вышли в коридор. Спокойным, но быстрым шагом. Вниз по лестнице, направо, там подсобка и служебный выход.

Первый человек им попался на лестнице. Официант с подносом. Игорь ударил его под подбородок напряженной ладонью, другой рукой плавно перехватил поднос. Официант осел на пол. Хорошие ковры в этом заведении — мечта террориста. Поднос Игорь поставил в угол лестничной площадки — его заслоняла раскрытая дверь.

Второй сидел у черного хода, и это был охранник. Игорь рванул к нему — он знал, что нормальный человек увидит только размытую тень, и даже если успеет… Но охранник не успел даже увидеть. Он остался сидеть где сидел, только голова склонилась набок под странным углом.

Замок на двери оказался механическим, электронная отмычка не годилась, терять время на подбор фомки не хотелось, и Игорь просто выбил его. Не слишком удачно — ушиб пальцы. Сигнализация не сработала, видимо опознала карточку обслуги. Хозяйственный двор пуст, освещения — никакого. Игорю это не мешало, он и так все прекрасно видел, а Кен двигался точно за ним. Охранник у служебных ворот, вышел из будки покурить — и это стоило ему жизни, а Игоря избавило от необходимости его оттуда выманивать.

Костя уложил девочку в просторный багажник. Некуртуазно, но если тормознут и увидят прямо в салоне изнасилованного ребенка…

Через двадцать минут они будут в Жулебино. Там детский дом и отличный медпункт, и заместитель директора, которая очень обязана «Лунному свету» и уже предупреждена. Если бы не ответ Москвы, не «оперативная разработка», можно было бы идти в любую

больницу и открыто обращаться в милицию. А так пусть Занин этих сволочей достает. Из Питера. С живым свидетелем на руках.

А пока что… пока что… Игорь напоследок улыбнулся отъезжающему Косте и стиснул зубы. Костя думает, что он возвращается за Энеем — и проверить, нет ли где еще потерянных детей. Это, конечно, так… Но лишь отчасти так.

* * *

…Запах обжигал горло, синей стеной стоял где-то за гортанью. У абсента когда-то была такая — только зеленая. Запах пота, какусейзай, алкоголя, адреналина, страха, возбуждения. Жадный запах с ринга — «я на ногах, а он нет, я жив, а он нет», жадный запах толпы «это все для меня»… У смерти всегда дешевый запах. Цена равна стоимости. Но те, кто на ринге, и те, кто в толпе, считают, что они что-то значат. И помогают друг другу возрастать в самообмане. Простенький букет, но со многими вещами по-прежнему идет хорошо.

По логике вещей, сейчас боец в синей футболке должен был улететь в заднее сальто. Но его соперник удержал его за талию — ноги синего стукнули по полу, он осел на спину. Парень в желтом схватил его за лицо, откидывая ему голову назад, приподнялся на правом колене — и, казалось без всякого усилия, ударил противника правым предплечьем в горло. Даже в задних рядах было слышно, как хрустнули сначала хрящи, потом позвоночник. Зал выпустил на волю задержанное за секунду до того дыхание. И взвыл. Невысокий седой мужчина почувствовал, как напряглась, а потом резко расслабилась его спутница. Сзади, в почти пустом ряду за его спиной, щелкнула, закрываясь, планшетка. Референт, видимо, закончил наводить какие-то очередные необходимые ему справки. Вот оттуда не шло ни возбуждения, ни любопытства. Даже подавленного. Этому, — с легкой завистью подумал седой, — не нужен абсент. Его зеленый огонь всегда с ним.