Шанс на жизнь, шанс на смерть - [13]

Интересная идея, лезть за всяким барахлом к тем, кто тебя давеча чуть не повесил… Впрочем, не моё это дело. А вещички было бы неплохо вернуть: всё-таки в сумке остался пистолет, который мог бы пригодиться, тем более, если кто-нибудь захочет изучить сей непривычный для местных предмет, либо сам ненароком застрелится, либо начнёт палить во все стороны (хотя, это громко сказано — там всего патрона два или три…).

— Я бы не против, — ответила наконец я. — у меня была…

— Не надо, я помню, — прервал меня Кейрен. — Это я тоже вчера «видел» в твоей памяти. Ладно, постараюсь найти твои вещи, если их ещё не выкинули со склада.

Кейрен подхватил с пола сумку и торопливо прошёл мимо меня к лестнице. Я спохватилась через пару секунд и припустила за ним, дабы не остаться запертой в подвале. Когда я вылезла, прихрамывая на обе ноги, он уже нетерпеливо топтался у двери.

— Что ты там копаешься?! — возмутился Кейрен и одним движением руки заставил проём в полу исчезнуть.

Всё-таки вредный народ, эти воры! Раньше как-то не приходилось иметь с ними дело, теперь буду думать, что они все такие… Кейрен развернулся и понёсся на торпедной скорости в сторону конюшни, не прекращая что-то мне говорить. Я уныло поплелась за ним, не расслышав даже половины сказанного. Когда я его наконец догнала, вор уже седлал лошадку, ту самую, что шарахнулась от меня днём. Кейрен покосился на меня и продолжил затягивать подпругу.

— Что ты на меня так смотришь? — недовольно спросила я.

— Да так, — неопределённо ответил он, прилаживая сумку к седлу. — Где-то на кухне должен стоять пузырёк из тёмного стекла — там мазь от вывихов и ушибов. Ты бы взяла: сколько можно инвалида изображать?

Я ошалела от такой заботы: сделала скептически-удивлённое лицо (подняла левую бровь и прищурила правый глаз) и даже перестала перетаптываться с ноги на ногу. Кейрен уже вскочил в седло, глянул на меня, усмехнулся.

— Только двери больше не ломай, — добавил он и пришпорил лошадь.

Я несколько минут стояла на пороге, прислонившись к косяку, и смотрела, как одинокий силуэт всадника растворяется в вечерней полутьме. Зябко поёжившись — погода теплом не радовала — я отправилась туда, куда меня собственно и послали, то бишь на кухню. Согласно Кейреновым предписаниям, я перевернула всё вверх дном в поисках загадочной склянки и, ругаясь сквозь зубы, ещё раз обыскала каждый сантиметр. Естественно, я так ничего и не нашла, поэтому, обозлённая, с силой топнула одной ногой и тут же, поморщившись запрыгала на другой. Ну и ладно, подумаешь, от пары лишних синяков ещё никто не умирал… а если умирал, то я и так скоро отправлюсь к ним в гости… Уже почти перешагнув порог, я глянула в стоящий у печки горшок… и увидела там небольшую приплюснутую баночку с искомой мазью. Я раздражённо выдохнула, сделала шаг от двери, сунула руку за склянкой, неловко дёрнулась. Удерживаемая кончиками пальцев баночка осталась без своеобразного футляра: горшок с оглушительным звоном-треском разлетелся на десятки мелких осколков.

— Ой… — протянула я и, печально оглядев плоды своей антиобщественной деятельности, поспешила покинуть место преступления.

Как назло, в столовой я нос к носу столкнулась с дедом. Он добродушно мне улыбнулся.

— Ты, дочка, верно, голодная? Так приходи через часок, я приготовлю что-нибудь.

Отводя глаза, я кивнула и чуть не бегом припустила в свою комнату.

О горшке мне и слова не сказали. Я поужинала в гордом одиночестве — дед отчего-то ко мне не присоединился (может, обиделся на погром на кухне) — а затем поднялась наверх, переоделась в бессовестно стыренную из гардеробной ночнушку, легла и затушила свечу. За окном, как и положено, была ночь — чёрное небо, усыпанное звёздами; тонкий яркий месяц; лунная дорожка по воде; косые тени от деревьев. Вроде, смотрелось это красиво, но как-то неестественно, и я отвернулась лицом к стене, на которой то и дело появлялись блики отраженного от воды света. Всё вышло так странно и неожиданно. Внезапно и как-то совсем обыденно сбылась мечта всей моей жизни, и, что примечательно, я этого даже не заметила, пока мне не разъяснили ситуацию. Днём мне было жалко тратить время на размышления, зато сейчас спать совсем не хотелось и можно было прикинуть, что делать дальше. В местной тюрьме я уже посидела и особого удовольствия от этого не получила, поэтому оставаться в компании находящейся не в ладах с законом личности не хотелось. Да и незачем мне оставаться на одном месте, теряя бесценное время, которого и так мало. Для начала надо найти где-нибудь карту и как следует её изучить, чтобы знать, куда направляться. Потом, пригодился бы транспорт — лошадка, например, — можно, конечно, путешествовать и пешком, но это выйдет больно медленно и утомительно. Также нужны деньги, или хотя бы сухой паёк на первое время. В голове начал зарождаться план под кодовым названием «Вор у вора шапку украл».

Утро нереального пейзажа за окном вновь выдалось солнечным. Это начинало раздражать. Завтракала я одна — дед, встреченный мной на кухне, сообщил, что Кейрен ещё отсыпается. В столовой было душно, поэтому я решила немного освежиться, прогулявшись на улицу. Но до речки, в которой хотела умыться, я так и не добралась: войдя в конюшню, я там и осталась, прикованная восторженным взглядом к одному из стойл. Я никогда не видела такого красивого коня: не слишком высокий, крепкий и мощный, на ощупь он был весь словно бархатный; бабки имели белый окрас, почти вся остальная часть ноги — чёрная, как и низ морды, и кончики ушей. Хвост и длинная пушистая грива также были чёрными. А всё остальное имело светлый, рыжевато-бежевый цвет. Конь смотрел на меня грустными глазами, а когда я протянула к нему руку, то устало ткнулся носом в ладонь.