Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - [127]
Цзян не могла понять, прозвучала ли в вопросе юноши издевка или нет.
— Мы все пожертвовали многим, чтобы привести на нашу землю Тьму Эпохи Белых Птиц на Воде, а затем сделать ее непроницаемой. Многим, — повторила Цзян, вспомнив последнюю встречу с любимой дочерью, Сказительницей. Ей предлагали перевезти тело дочери в Шанхай, но она отказалась, велев соблюсти все обряды, а затем развеять прах.
«Я вскоре встречусь с ней», — сказала она.
Рыбак беспрестанно думал о сыне, которого потерял, и ломал голову над тем, кто возглавит Гильдию убийц теперь, когда погиб его племянник. У него был еще один сын, и, возможно, оставшиеся годы жизни следует посвятить его подготовке.
Конфуцианец думал о дряхлом отце, сгорбившемся над книгой древних текстов. Он нес на своих плечах весь груз опиумной зависимости их семьи, как кули, сгибаясь от тяжести, несет на шесте ведра с водой. Тяжко, больно, но иначе нельзя.
— Сомневаюсь, что все так просто, — сказал Резчик.
Никому не понадобилось уточнять, что именно он имел в виду. Город-у-Излучины-Реки становился большим и сильным. Но это было большое и сильное создание европейцев. Европейцы строили на набережной Бунд помпезные здания, но не пагоды. Пагоды — легкие и высокие — истинно китайские здания. Нет, Эпоха Семидесяти Пагод еще не наступила.
— Чтобы началось строительство пагод, мы должны открыть второй портал.
Никто не стал оспаривать слова Резчика.
Почти год Ричард жил отшельником. Все дела, связанные с бизнесом, он вел через Паттерсона.
Сайлас погрузился в углубленное изучение китайского языка, а Майло ударился в распутство, пытаясь уложить в постель как можно больше женщин. Учитывая то, что он был не только хорош собой, но и являлся самым состоятельным из потенциальных женихов в Шанхае, ему мало кто отказывал.
Через год после смерти Макси Ричард пригласил сыновей на обед, который накрыли в большом доме. Кроме них троих за столом сидел только один человек — Лили.
— Прошел ровно год, — начал Ричард.
— Год исполнился вчера, — поправил отца Сайлас.
— Какая разница? — хмыкнул Майло.
— Год или год и один день — все равно это достаточный срок. Дому Хордунов пора выйти из тени, вернуться к жизни.
— Согласен, — сказал Майло.
— Я что-то не заметил, чтобы ты отказывался от радостей жизни, Майло, — заметил Ричард.
— Должен же кто-то нести флаг семьи.
— Довольно. Что у тебя на уме, отец? — спросил Сайлас.
Ричард достал стопку чертежей и разложил их на столе.
— Шанхайский ипподром, — лаконично сообщил он.
— Так вот почему ты никогда не строил на…
— Не знаю, почему я так поступил, Майло, но это казалось мне разумным.
— Отличный способ увековечить память о дяде Макси — ему бы это понравилось, — сказал Сайлас.
— Итак, мы договорились?
Они колдовали над чертежами всю ночь. Только когда за окном стало светать и были обсуждены последние детали, Майло спросил:
— И чем же мы откроем ипподром в честь дяди Макси?
— Разумеется, самыми грандиозными в Азии скачками.
— Одиночными скачками. По одной лошади от каждого дома. Каждый дом вносит пятьдесят тысяч фунтов и выставляет одну лошадь. Победитель получает все.
Только в Шанхае, с его тысячами и тысячами рабочих рук, было возможным построить ипподром с такой невиданной скоростью. По мере того как приближался день скачек, которыми должен был открыться ипподром, город обсуждал предстоящее событие все более бурно. За месяц до открытия Сайлас пришел к отцу на завтрак.
— Сайлас? Чем обязан…
— Мне нужно поговорить с тобой, отец.
— Говори, но сначала дай мне овсянку.
Сайлас положил немного каши в красивую хрустальную чашку и передал ее отцу.
— У меня родилась идея, отец, но, боюсь, тебе она придется не по душе.
— Это связано со скачками?
— Да.
— Ты против того, чтобы их устраивать?
— Нет, отец, я хочу их не меньше, чем ты.
— Так в чем же дело?
— Мы шанхайцы.
— Полностью с тобой согласен. Шанхай — наш дом.
— Вот именно. Мы пришли сюда не просто для того, чтобы насиловать этот город и извлекать из него…
— Покороче, Сайлас, впереди трудный день.
— Я предлагаю сделать скачки открытыми для всех.
Ричард несколько секунд смотрел на сына, а потом сказал:
— Но они и так открыты. Для англичан, для американцев, для немцев…
— А для китайцев?
— Ну, знаешь, это уж слишком! — воскликнул Ричард и, отбросив салфетку, встал из-за стола.
— Что значит «слишком»?
— Послушай, Сайлас, ты можешь проводить с ними сколько угодно времени. Я никогда не возражал против этого.
— Но ты этого не одобряешь.
— Одобрять или не одобрять — не моя забота. Дело в другом. Мы не можем позволить себе общаться на равных с…
— С обезьянами? Ты это хотел сказать, отец?
— Да, с обезьянами! С чертовыми обезьянами!
Сайлас повернулся и увидел красное лицо Паттерсона, который каким-то образом очутился в столовой.
— Я не желаю скакать перед обезьянами, — сказал тот. — И никто на это не согласится. Так что, если хочешь, чтобы скачки состоялись, твоих макак там быть не должно, приятель.
— Видишь, Сайлас? — Ричард положил руку на плечо сына. — Что это будут за скачки — без наездников?
Сайласу показалось, что они стояли так несколько долгих часов. Он не помнил, как вышел из комнаты, и как потом на него накатила ярость.
Когда произносятся два пророчества одновременно, чтобы второе воплотилось в жизнь, первому надо помочь исполниться.Вот пророчество Первого императора Китая, произнесенное им перед Тремя Избранными на Священной горе: «Нашу страну ждет Эпоха Белых Птиц на Воде. Она ознаменует начало Тьмы, а конец Тьмы и возрождение ознаменует Эпоха Семидесяти Пагод»…Шанхай на рубеже веков. В многомиллионном городе переплелись жизни трех выдающихся семей бизнесменов, авантюристов, преступников. Но двадцатый век — время великих ожиданий и грандиозных перемен.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.