Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - [126]
— Ты видишь, как течет сок? Это выходит его жизнь.
— Как из меня, отец?
— Да, — ответил фермер, — как из тебя, сынок.
Кобра совершила прыжок, и нож глубоко вошел в грудь фань куэй, но взгляд мужчины оставался на удивление спокойным. Убийца дернул нож вверх, услышал, как хрустнула грудина, а затем, надавив на нож и опустив его вниз, вскрыл грудную клетку.
Убийца повернулся к залу. Он понимал, что зрители, должно быть, кричат, но не слышал их, вырезая сердце из груди рыжеволосого фань куэй. Он разрезал его пополам и вонзил зубы в одну половинку. А потом услышал голос. Прозвучавший сначала тихо, голос нарастал. Его друг, его двоюродный брат молил: «Не убивай меня, Лоа Вэй Фэнь! Не убивай меня!»
Он повернулся лицом к ошеломленным зрителям и поднял обе руки. Он не пытался ловить летевшие в него предметы и испытал огромное облегчение, когда пули застучали по его телу и швырнули его на пол, словно сломанную детскую игрушку.
Глава тридцать восьмая
ПРОРОЧЕСТВО
Виргиния, США, и Шанхай. 1864–1865 годы
В тот же день, когда Ричард узнал о смерти брата, в нескольких тысячах миль от Шанхая, в месте под названием Виргиния, отверженная, но не сломленная женщина по имени Рейчел Олифант вела белокожего и рыжеволосого сына по проходу маленькой епископальной церкви к первому причастию. Потом Рейчел сидела рядом с сыном Малахи и рассказывала ему об отце — сумасшедшем еврее с огненной шевелюрой, которого звали Макси.
— Моего папу зовут Макси, — проговорил мальчик. — Макси, — повторил он, — это хорошее имя. Хорошее имя для мужчины.
Женщина улыбнулась, глядя на рыжеволосого сына, в лице которого грубые черты Хордунов сглаживали тонкие линии самой Рейчел.
— Да, он был очень хорошим человеком.
— Он умер, мама?
— О нет, Малахи, он жив, — с уверенностью, удивившей ее саму, ответила Рейчел. — Я в этом уверена.
В лицо Сайласа дунуло холодом, и ему показалось, что кто-то назвал его по имени. Он находился на шестом этаже универсального магазина Хордунов на улице Кипящего ключа, который Ричард построил прямо напротив нового универмага Врассунов.
— Вы что-то сказали? — спросил он бухгалтера, с которым они вместе корпели над амбарными книгами.
— Нет, молодой хозяин.
— Здесь холодно, не правда ли?
— Мне так не кажется. Возможно, вы просто простудились.
А потом Сайлас увидел в конце прохода Майло. Его лицо было искажено гримасой боли, по щекам текли слезы. И тогда Сайлас понял с той же безусловной уверенностью, что и Рейчел: та сила природы, которая сошла на землю, чтобы принять человеческую форму Макси Хордуна, прекратила свое существование.
Сайлас посмотрел в окно, и на секунду ему показалось, что на крыше врассуновского магазина он увидел силуэт танцующего человека, силуэт мужчины, на шее которого почему-то был повязан красный платок.
Ричард отметал любые выражения соболезнований и ответил грубым отказом на предложение Врассунов соблюсти шива[60] по Макси. Он не пожелал проводить погребальных ритуалов — ни иудейских, ни каких-либо других. Тело Макси, доставленное из Чжэньцзяна в Шанхай, похоронили в простом сосновом гробу позади могил двух белых, задушенных маньчжурами много лет назад, когда понадобилось принести жертву, чтобы торговцы наконец-то объединились и выступили единым фронтом.
День похорон выдался погожим и ясным. Единственным, что говорили пришедшие, было: «Макси понравилась бы такая погода».
В ту ночь Ричард в одиночестве сидел у себя в кабинете, смотрел в окно на реку Хуанпу и вспоминал. Вспоминал мальчика, позволившего учителю совершить над собой акт содомии, чтобы спасти брата, мальчика, который смеялся и танцевал вокруг костра на опийной ферме, юношу, что повязал на шее красный платок, а потом бесчисленное число раз водил своих добровольцев в бой, мужчину, который спас ему жизнь с помощью трюка с ружьями, соединенными шелковой лентой, и, наконец, человека, убеждавшего его остаться с тайпинами, говоря: «Именно такое место могло бы избавить тебя от пристрастия к опию, который тобой управляет. Я бы мог помочь тебе. Мы все здесь могли бы тебе помочь, брат мой. Мы любим тебя!»
Ричард задернул шторы. Только одно могло служить ему утешением: не он стал причиной гибели Макси. Пророчество старого индуса о том, что брат убьет брата, не сбылось.
Пока Хордуны оплакивали утрату, Шанхай праздновал конец тайпинов. Страна снова оказалась открыта для бизнеса, и опий двинулся вверх по реке невиданным прежде потоком.
Открывались магазины, появлялись новые улицы. Люди со всех концов Китая, а затем и со всех концов мира слетались в экономическое чудо под названием Шанхай.
Старший сын Конфуцианца теперь вместе с отцом присутствовал на встрече Троих Избранных. Ни у кого не вызывало сомнений, что скоро он займет его место в этой тройке. Цзян знала его в лицо, но никогда прежде с ним не разговаривала.
«Рыбак тоже недолго протянет на этом свете», — думала она.
Резчик открыл створки ящика, в котором лежал Бивень Нарвала, и они склонились, чтобы посмотреть на Семьдесят Пагод в третьем портале.
— Мы преуспеваем, — заметил Рыбак.
— Да уж, — загадочно откликнулся Резчик.
— Но долго ли осталось до эпохи Семидесяти Пагод? — спросил молодой Конфуцианец.
Когда произносятся два пророчества одновременно, чтобы второе воплотилось в жизнь, первому надо помочь исполниться.Вот пророчество Первого императора Китая, произнесенное им перед Тремя Избранными на Священной горе: «Нашу страну ждет Эпоха Белых Птиц на Воде. Она ознаменует начало Тьмы, а конец Тьмы и возрождение ознаменует Эпоха Семидесяти Пагод»…Шанхай на рубеже веков. В многомиллионном городе переплелись жизни трех выдающихся семей бизнесменов, авантюристов, преступников. Но двадцатый век — время великих ожиданий и грандиозных перемен.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.