Шаманизм и сила Природы - [16]

Это очень личное и глубинное переживание; этот уровень более глубок, нежели уровень мыслей или слов. Я съедаю плоть яблока или животного, и эта плоть становится частью меня – мною; я живу и расту, а потом становлюсь частью земли – ее плотью. Шаман это знает. Понимая и переживая опыт единства тела и сознания, он воспринимает мир как единую живую ткань, объединяющую все явления как один организм, состоящий из первоэлементов. И границ нет: каждая форма жизни, каждый уровень реальности отражает другой. Царства растений и животных, царство людей и царство Духа перетекают друг в друга в одном континууме в различных измерениях.

При этом шаман никого не учит никаким сложным движениям, помогающим познать свое тело, и не предлагает никакого лечения, оставаясь экспериментатором или, точнее – феноменологом.

Феноменология шамана – это, по сути, изучение человеческих отношений, рассматриваемых им в контексте взаимных воздействий и влияний, не ограничивающихся пределами черепной коробки, в которой обретается психика или эго, отношений, образующих наше существование как оно есть. Шаман знает: если бы он буквально вскрыл черепную коробку и прикоснулся к мозгу – он не обнаружил бы там никаких физических проявлений или подтверждения существования мыслей, эмоций или ощущений, возникающих лишь вследствие контакта человека – существа, наделенного мозгом, с окружающим его миром. Таким образом, овладеть своим телом – значит укрепить непосредственный контакт с плотью мира.

Именно на этом уровне сознания, который западный человек называет ясновидением, экстрасенсорикой или чем-то сверхъестественным, и раскрываются способности шамана, недоступные человеку, находящемуся в обычном состоянии сознания. В действительности же это, если можно так выразиться, – высшая форма – нет, не осознания, но осознавания тела-ума-окружающего мира, соединяющая или подключающая шамана к разуму Природы.

Понимание единства всякой плоти помогает изменить отношение к смерти и умиранию. В результате недостатка общения с миром Природы, в результате того, что этот опыт не был пережит и прожит, состояние нашего тела и ума крайне нездорово, и по этой причине мы так часто оказываемся не готовыми к смерти и даже боимся ее. Ничто не свидетельствует об этом ярче, чем колоссальные строения, возводимые человечеством в знак своего бессмертия, но и – парадокс – служащих в веках символом нашего ужаса перед смертностью.

В этом заключено одно из значительнейших отличий нашей культуры от культур, почитающих Природу. Мы одержимы возведением сооружений на века и используем для этого экологически опасные материалы, в то время как они – приверженцы Природы – создают красивые и экологичные, хоть и временные жилища из природных материалов. Наши строения, сначала разрушающие, а затем и вовсе вытесняющие мир природы, со всей очевидностью свидетельствуют о нашей исполненной эгоизмом жизни и о несбывшихся мечтах и надеждах. А их дома представляют циклическую реальность «рождение-смерть-воскрешение», на которой основана вся жизнь на Земле. Мы считаем, что технологически сложные здания говорят о превосходстве нашей культуры над «примитивной» культурой коренных народов, однако как же бесконечно далеко это мнение от истины! Наши массивные и стерильные здания символизируют наше незрелое и близорукое мировоззрение. Мы пытаемся отрицать природный цикл жизни.

Цикл человеческой жизни завершает последнее желание – оно посещает нас после осуществления всех прочих; это желание покоя. Цикл жизни подходит к концу, когда осуществлены все планы; когда желание сделать что-то самому сменяется желанием увидеть, как справляются со своими задачами потомки – жизненный цикл продолжается.

Когда это происходит, борьба за жизнь теряет свою актуальность и сменяется желанием отдохнуть и подвести итоги. Для шаманских культур такой уход из мира – норма, для нас – напротив; мы пытаемся продлить свою жизнь любой ценой, с помощью лекарств и технологий, надеясь, что однажды почувствуем себя цельными. Эта война, по сути – еще один пример из разряда тех деструкций, которые мы направляем против себя, обвиняя наши немощные тела в том, что они не дают нам времени для осуществления очередной нашей мечты или в том, что мы никогда больше не увидим своих любимых; мы игнорируем тело в течение жизни, не заботясь о нем должным образом, воспринимая как обитель смерти, а не дар жизни.

С точки зрения шаманских и других почитающих Природу культур мы испытываем такой ужас перед смертью потому, что большая часть нашей жизни – увы – не была прожита, как бы парадоксально это ни воспринималось. Рожденные из природного мира, но отделенные от него, мы научились этот мир эксплуатировать и, эксплуатируя его, мы пропускаем огромное количество переживаний, которые могли бы испытать. Не удивительно, что смерть для нас превращается в трагедию.

Один мой наставник однажды сказал мне, вернувшись из двухнедельного путешествия по США и Японии: «Жизнь людей сегодня напоминает жизнь животных на фермах при мясокомбинатах – рождаются и живут в клетках, растут в темноте, питаются искусственной пищей, эксплуатируют Природу и людей ради своей выгоды, позволяя при этом другим людям эксплуатировать себя. Лишь в самом конце немного света проникает в их клетку – это великая охотница отворяет дверь и завершает тем самым их существование».