Шалунья из Салтильо - [19]

— Почему ты зовешь меня Кэти? Так меня называла бабушка.

— Я знаю. Ты говорила об этом.

— Когда?

— В ту самую ночь, когда ты…

— Пожалуйста, не напоминай об этом. Мое постыдное, неразумное поведение.

Они долго смеялись, когда разделывали рыбу, и Бен время от времени напоминал себе, что он сильнее, и что он в ответе за них двоих. Он поступал так только из-за большого расположения к Кэти. Трудно было находиться рядом с ней и не обладать ею. Единственное, что оставалось — вовлечь ее в живую беседу. Бен уже знал, что она сильна духом и независима. Чего он не знал, так это то, что она любит играть в покер, любит играть на альте, а не на «просто скрипке», которые отличаются исполняемой партией. Он узнал, что по совету Мирты, Кейт стала парикмахером только для того, чтобы быть нужной и отвечать критериям Джо — дома быть женой. Наградой за ее работу в салоне была свобода, чтобы заниматься политической деятельностью — ее любимым занятием.

Кейт узнала, что Бен разделял ее любовь к политике. Он с энтузиазмом рассказывал о предстоящих выборах, сказав, что это будет уже его третий срок на посту мэра, и о том, что выборы состоятся в августе. Он рассказывал о своем частном бизнесе и, конечно, о хобби.

Бен услаждал ее слух рыбацкими историями, и она весь вечер смеялась. Когда они закончили чистить рыбу, Кейт вдруг поняла, что она никогда раньше так не наслаждалась мужским обществом, как сегодня.

Затем они принялись готовить рыбу, вернее, только ее часть, а остальное сложили в холодильник. Бену казалось, что он знает Кейт всю свою жизнь. Открыто и честно рассказывала она обо всем: замужестве, личных амбициях, о том, что любит, а что — нет. В ней не было притворства, и это Бен считал редкостью.

— Кейт, — сказал он, — почему бы тебе не выставить против меня свою кандидатуру на пост мэра?

Она засмеялась.

— Ты шутишь.

— Нет. Я совершенно серьезно. У меня давно не было достойного противника. Кстати, на этот раз, вообще нет.

Кейт сложила руки под подбородком и задумалась.

— Мэр Салтильо… Дела, которые я могла бы… — она умолкла, недоговорив.

— А что скажешь об избирательных цензах? Место жительства, да и остальное?

— У тебя есть такое право. Ты живешь здесь и имеешь право голоса.

Ему нравилось, как разгорелись ее глаза, когда он заговорил о выборах, нравился ее дух, ее живость.

— Ты говорила о своей работе у сенатора Уэксхолта, о своих планах до замужества. Что же тебя останавливает, Кэти?

Кейт наклонила голову и посмотрела ему в глаза.

— Ничего. Знаешь, Бен, это самое лучшее предложение, которое я слышала за последнее время. Если бы я не держала себя в руках, я бы попросту тебя расцеловала.

Он засмеялся.

— Значит, ты это сделаешь?

— Конечно.

— Здорово.

— Обещаю тебе острую борьбу.

— Меня это не тревожит.

— И еще одно, Бен, я собираюсь выиграть.

— Поживем — увидим.

Весь город гудел, узнав новость. Кейт выдвинула свою кандидатуру на пост мэра. Одни говорили, что Бену Адамсу нужен противник, другие, что женщине нечего делать в политике. Толпа пришла к заключению, что хотя у Кейт Мидленд великолепные ноги, у нее нет ни малейшего шанса победить Бена Адамса. Консерваторы, большей частью мужчины, собравшиеся в магазине скобяных товаров «Братьев Джоуэнзов», решили, что если Кейт победит, то это будет нечто ужасное. Они уже слышали, что она, обведя всех вокруг пальца, записала свою дочь в футбольную команду, и, по их мнению, если она победит, то каждый мужчина города будет сидеть на кухне с фартуком на шее. Постоянные покупатели магазина Джентри, в основном женщины, считали, что имея женщину-мэра они решат свои проблемы, начиная покупками новых ковровых покрытий для дома, заканчивая получением места управляющего в банке.

На следующий день после объявления кандидатуры Кейт, Кора Ли Брэдли и Моди Эскот горячо спорили по этому поводу, сидя в салоне.

Кейт не было там в это время. Она отправилась, чтобы купить, как она называла, «кокетливые» туфли в магазине Маршалла. И, к радости обеих женщин, Мирта была в отличном настроении. Другими словами, Кора Ли и Моди могли бы покинуть салон с пережженными волосами.

— А я говорю, что это не ее дело — совать нос в политику, — объявила Кора Ли. — Это мужская работа, — говорила она так отчетливо и громко, как будто читала указ королевы.

Моди Эскот переключила сушку на холодный воздух, чтобы волосы не слишком быстро сохли. Она была намерена пробыть здесь столько же времени, сколько и Кора Ли, а сейчас как раз собиралась вставить подходящее словечко. Высунув голову из-под сушки, она прокричала:

— Что вы смыслите в политике, Кора Ли? Я не видела вас у избирательных урн с тех пор, как президентом был Франклин Рузвельт.

Кора обиделась, закатила глаза и сложила губки бантиком.

— Вы запутались, Моди. Меня еще в пеленки заворачивали, когда избирали Рузвельта.

— Ха, — фыркнула Моди, — не списывайте невежество на возраст, милочка. Ты училась на год младше меня в Бло Маунтин Бординг Скул. Ты, наверное, даже и не знаешь, что в вице-президенты США баллотировалась женщина.

— Кто? — подозрительно спросила она.

Моди подмигнула Мирте.

— Мэрилин Монро.

— Неужели? Я думала, что она умерла.