Шалтай-Болтай в Окленде - [70]

— Я поеду к окружному прокурору, — сказал Эл, — и расскажу ему все, что знаю. Они меня не тронут.

— Кого ты убил? — спросил Тути.

— Не знаю.

— Знаешь, конечно.

— Просто какого-то парня, попавшегося мне на пути.

— Ты болван, — сказал Тути. — Я сам положу трубку.

Телефон клацнул. Эл тут же повесил свою трубку и вышел из будки.

Хорошо, что он меня предупредил, сказал он себе.

Может, он и прав, подумал он. Мне надо купить пушку и залечь на дно. Но куда мне податься? В организации Хармана имеется мое полное досье, все факты обо мне: каждое место, в котором я жил, где я родился, где работает моя жена, чем я занимался, с тех пор как закончил начальную школу. Они, наверное, смогут обратиться к психологу, и тот точно предскажет, что я буду делать. Они будут точно знать, где меня найти, на какой улице, в каком доме, в какой именно комнате. Вот что может сделать эта современная промышленная технология.

Он купил «Кроникл» и, снова усевшись за прилавок, стал читать объявления «Требуются». Работ, заслуживающих обсуждения, там не было. Я могу быть продавцом, решил он. Или обслуживать автоматы по продаже жевательной резинки. После этого он стал читать частные объявления, а потом — объявления, связанные с частным бизнесом. Ты смотри, подумал он, как перебиваются некоторые. Лечу на дому гипнозом от пристрастия к курению. Или, если хотите, появлюсь на вечеринке в честь дня рождения вашего ребенка и развлеку кукольным представлением. Он вернулся к частным объявлениям. «Неофициальная информация о сумасшедшем доме, — прочел он. — Хвала Св. Иуде за сохранение моей фамильной мебели». Господи. Он спрятал газету.

Вскоре после полудня Джули появилась в их квартире. Эл дремал. Удивленный ее ранним приходом, он сел на кровати. Но, прежде чем он успел заговорить, Джули сказала:

— Меня уволили.

Она начала снимать туфли и чулки.

— Почему? — спросил он.

— Позвонил какой-то клиент и сказал менеджеру офиса, что я не верую в бога, — объяснила Джули. — Тот вызвал меня к себе и спросил, так ли это, и я сказала, что да, но это никак не касается «Западного угля и карбида». Но он заявил, что мораль работников очень даже касается «Западного угля и карбида». А еще сказал, что они никогда не понимали, какая, собственно, отдача от девушек из колледжа? Что они никогда не удовлетворены их работой. И что те всегда создают проблемы. — Она повесила свою куртку в шкаф.

Стало быть, Тути прав. Они решили его достать.

— Слушай, — сказал он. — Как насчет того, чтобы отсюда уехать?

— А куда?

— Ума не приложу, — сказал он. — Но мы что-нибудь придумаем.

— У Залива полно работы, — сказала Джули, проходя на кухню и принимаясь складывать тарелки в раковину. — У меня никаких проблем не будет. Я уже записалась в нескольких агентствах по трудоустройству. Надо быть готовым к такого рода вещам. Так или иначе, у тебя-то есть работа.

— Нет, — сказал он.

— Что — нет? Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что одного дня хватило, и ты больше не работаешь там, на того человека? — Она прекратила заниматься тарелками и вошла в спальню, чтобы смотреть ему в лицо. — Как это ты оказался дома? Почему не на работе?

— У нас неприятности, — сказал Эл.

— Так, значит, ты продержался на той работе всего один день? — сказала Джули. — На той хорошей работе?

Он кивнул.

— Ты ее бросил?

— Да, — сказал он наконец.

— Не скажешь ли почему?

— Я не знаю почему, — сказал он. — Я знаю, что случилось, но не знаю почему. Тебе придется поверить мне на слово. Мне больше ничего не оставалось.

Он смотрел ей в лицо, сунув руки в карманы. Его жена крепко сжимала руки перед собой, как будто ей было холодно. Лицо у нее стало увядшим, старым, и все черты, и нос, и глаза, и рот, стали значительно меньше. Сами кости, казалось, съежились. Как будто, подумал он, жизненная сила внутри нее истончалась. Обращалась в воздух. Испарялась. Убывала с каждым вдохом и выдохом. Может, это и все, чем была эта сила, — всего лишь воздухом. Воздухом в каждом из них, который давал им возможность оставаться в живых.

— Я с тобой разведусь, — сказала она.

Он двинулся к ней, чтобы как-то ее подбодрить. Чтобы согреть ее, вернуть в нее какое-то подобие жизни. Но она отпрянула. Она его избегала.

— Сейчас не время для этого, — сказал он. — Для такого рода вещей.

— Ты, наверное, собираешься меня побить, — сказала она. — Как того беднягу.

— Какого беднягу?

— Того пьяного, который зашел к тебе на стоянку, а ты его побил.

Он такого не помнил. Он понятия не имел, о чем таком она говорит.

— Мы оба без работы, — сказал он, — и нам придется начинать сначала, вероятно, совсем в другом месте. Но мы со всем этим справимся. Я теперь многому научился.

— Нет, — сказала она. — Нас больше нет.

Спустя некоторое время он проговорил:

— Вот что я тебе скажу. Я заключаю с тобой договор. Дай на это месяц. Если мы… — Он помедлил.

— Да, — сказала она с горечью. — Если мы не найдем какую-нибудь работу. Мы. А не ты.

— Если я не найду за месяц чего-нибудь стоящего, — сказал он, — тогда мы порвем все отношения.

— Я не могу заключать с тобой договор, — сказала Джули, — потому что — хочешь знать почему? Можешь услышать правду? Ты не честный.