Шалость - [77]

— Вы кудесник. Где вы раздобыли этот головной убор?

— Леди Симмс велела мне его захватить. — Парикмахер склонил голову набок. — Челку можно было немного подрезать, но цвет — то, что надо, и эффект получился весьма милый.

— Вы чрезвычайно помогли мне, задав нужный тон в моем начинании, — сказала Джапоника в надежде на то, что прическе будет соответствовать все остальное.

Несколько минут спустя леди Эббот уже ждала горничную в своей гардеробной. Девушка вошла, неся платье из зеленого шелка.

— Я не это платье выбрала.

— Я знаю, миледи. — Горничная покраснела и сделала реверанс. — Но леди Симмс очень настаивала на том, чтобы вы надели именно это платье. Другие, хотя и очень милые, недостаточно нарядные для ужина. А это… — Горничная взмахнула платьем так, что подол прошелестел по полу.

Джапоника прикусила губу. Если верить леди Симмс, все в Лондоне знали, что это платье лорд Синклер купил для нее. Если она наденет его, то лишь подольет масла в огонь, а в нем итак уже полыхала ее репутация. Но черное платье, которое она хотела надеть, действительно слишком унылое. И тут внутри ее словно вспыхнула искра. Если уж все считают, что она любовница лорда, что же — она сыграет эту роль с честью. И оденется соответственно.

Девлин появился в резиденции Шрусбери незадолго до того, как часы пробили девять. Он уехал из дома еще утром и оделся в клубе. Его тетя была бы счастлива узнать о том, что он забросил крюк в нижний выдвижной ящик комода и приказал своему пажу заказать новые рубашки с зашитым правым рукавом. Если он сумел угодить тете, то она, увы, сильно разочаровала его своим поведением. Она даже заставила его засомневаться в том, что пребывает в здравом рассудке. Быть может, он слишком долго жил вдали от столицы и утратил чувство юмора, свойственное только лондонцам, ибо шуточки тети он счел весьма сомнительного вкуса. Девлин ехал в клуб, уверенный в том, что именно тетя и разожгла у публики интерес к виконтессе, но там он убедился в обратном. Кто-то другой пустил мерзкий слушок и даже если искра давно угасла, дым от нее продолжал расползаться по лондонским салонам.

Итак, Синклер выяснил, что благодарить за все должен в первую очередь Фрамптона и Хау. Они всем и всюду рассказали об обстоятельствах знакомства с виконтессой. Кроме того, упорное нежелание Девлина выступить на сцене общественного театра, каким являлся высший свет, и загадочные обстоятельства приезда «индийской виконтессы», как ее называли в определенных кругах, еще сильнее разожгли праздное любопытство. Из этой ситуации Девлин видел лишь один выход — как можно скорее выйти в свет и тем самым заставить замолчать тех, кто сделал слишком поспешные выводы.

Синклер налил себе немного бренди. С угрюмым видом он ждал появления леди Эббот. Ему было наплевать, что думают о них люди, но вот как насчет нее? Слишком многое в глазах общества было против нее: вдова, родом из колоний, дочь купца, вышедшая замуж за умирающего аристократа, к тому же старше ее более чем вдвое. Даже весьма опытный игрок едва решился бы делать ставки с такими картами на руках.

Залпом опустошив содержимое бокала, Девлин обернулся — кто-то вошел в комнату.

То платье, что он столь спонтанно приобрел у модистки, сейчас украшало едва ли не лучшую женскую фигуру из тех, что ему приходилось видеть. Плотно облегающее грудь, платье ниспадало свободными складками до пола. Тонкая ткань не скрывала, а подчеркивала изящную линию бедер и колыхалось при ходьбе. Волосы ее были убраны назад под тонкий сетчатый берет, но при этом мудрый парикмахер оставил короткие кудри сияющего рыжего цвета, чтобы те обрамляли лицо. Единственным диссонансом в этой картине совершенной красоты было выражение ее лица. Что это: волнение или злость? Он не мог сказать. Он знал лишь, что с этим надо что-то делать.

Она остановилась в нескольких шагах от Синклера.

— Вы одобряете?

— Повернитесь.

В тот же миг ее лицо исказилось гневным презрением:

— Я не кобыла на ярмарке!

Он молча жестом дал ей знак повернуться. Джапоника все с тем же злобно-мрачным выражением медленно повернулась вокруг собственной оси.

Девлин задержался взглядом на полной груди, когда она оказалась к нему в профиль, отметил стройность и совершенство линий плеч и спины. Как он вообще мог посчитать ее заурядной простушкой? Разодетая в шелка, она из воробушка превратилась в колибри, изящную и потрясающе красивую маленькую птичку. Так, может, в этом была ее тайна? Может, он с самой первой минуты знакомства догадывался о том, что она собой представляет?

Как хотелось ему вспомнить все! Вес, что касалось обстоятельств их знакомства! Но он справился с искушением. Желание вспомнить всегда имело лишь одно последствие: неуправляемый гнев или страшную головную боль. Но сегодня он не имел права рисковать. Он должен быть во всеоружии. Никакой головной боли. Слишком многое решал этот выход в свет.

Сделав круг, Джапоника замерла под его золотистым взглядом. Сердце ее бешено колотилось. Она чувствовала себя так, будто стояла перед ним голой. Дурацкое ощущение! Не важно, что сказало ей зеркало — от него она пока не услышала ни одного доброго слова. Не надо было надевать этот наряд!