Шакарим - [122]
Владельцев хозяйств, не сумевших сдать нужное количество шерсти и костей (в подтверждение забоя), отправляли в тюрьму до суда. Напуганные казахи забивали последнюю скотину, сдирали шерсть с меховых шуб, вынимали ее из меховых одеял, одежды, чтобы насобирать положенную норму. Но и этого оказывалось недостаточно.
1 февраля 1930 года Гафур, старший из здравствующих детей Шакарима, был арестован за невыполнение норм сдачи мяса, шерсти и костей. С ним забрали в тюрьму и сына Баязита. Имущество и скот конфисковали.
Следом был арестован Шакарим. Его вызвали из Саят-кора, при нем вывезли из семейного хозяйства, управляться с которым в отсутствие кажы помогали младшие сыновья Ахат и Зият, весь немногочисленный скот, почти все имущество. Конфисковали и винчестер, подаренный Абаем. Самого кажы посадили под замок в Карауыле, как и сына с внуком.
Через несколько дней с подпиской о невыезде Шакарим был отпущен. А Гафур и Баязит были конвоированы в Семипалатинск и посажены в тюрьму до трагического дня 6 июля. Шакарим рассказал обо всем в скорбной балладе, написанной в Саят-кора после всех страшных событий года. Она стала горестной хроникой жизни самого старца и его родных:
Шакарим не принял советскую власть с самого ее воцарения в казахской степи, быстро обнаружив критическим взглядом ее основные недостатки — фанатичное следование одной, пусть благородной, идее, воинственную нетерпимость к иному мнению. Он не принял идеи социализма не из-за некоторой ее утопичности — она-то как раз ему нравилась. Не принял из-за разрушительного характера политики большевиков, без колебаний уничтожавших людей, если они не подчинялись решениям больших и малых вождей.
Свободно мыслящего, всегда предельно критически настроенного творца можно было легко вычислить в любой обывательской среде. Антагонизм советской власти и духовной культуры Шакарима был заложен в их природе. Поэтому репрессий великий кажы не смог бы избежать в любом случае.
Этого не случилось на первой волне конфискации осенью 1928 года. Этого не произошло в 1929 году, когда разрушалась традиционная казахская система хозяйствования. Но в 1930 году конфискации имущества и скота не удалось избежать никому. Шакарим, его сын Гафур, внук Баязит оказались одними из многочисленных жертв массового террора.
Дело заключенных Гафура и Баязита в Семипалатинской тюрьме почему-то не двигалось. Гордый, свободолюбивый, непокорный Гафур, унаследовавший от отца чувство собственного достоинства, очень тяжело переносил заключение. Физическую несвободу воспринимал как подавление свободы духа.
В тюрьму еду носили двоюродный брат Медеухан и его жена Газиза. Она вспоминала:
«Гафур был очень сдержанным человеком. Характер у него был тяжелый. Когда мы приносили еду в тюрьму, обычно все заключенные выглядывали в окна. А вот Гафур никогда не выглядывал. Мы с Медеуханом брали на руки наших детей Камрана и Алимхана и кричали: «Гафур-ага! С вами пришли поздороваться дети». Услышав детские голоса, сын кажы наконец выглядывал в окно. Вот так мы в последний раз увидели Гафура живым».
Воспоминания Газизы сохранила в памяти и записала впоследствии дочь Гафура Камиля. Было ей в 1930 году двенадцать лет. Она хорошо помнила, как Шакарим приезжал к ним домой проведать, поддержать родных, оказать помощь в трудную минуту.
«Это было время, когда мой отец Гафур и старший брат Баязит сидели в тюрьме, — рассказывала Камиля. — Подъехал пожилой человек, видимо охотник, на руке его сидел беркут. На голове — лисья шапка, на плечах — доха из мерлушки, выглядел он очень красиво, торжественно. Но лицо было несколько изможденное, он казался чем-то огорченным. По обычаю, моя мать Макей не показалась на глаза свекру. Приготовленную ею еду подала соседка. Расстелили дастархан, гостя хорошо приняли.
Переночевав, дед попрощался, погладил нас по голове, сел, озабоченный, на коня. И пока он не исчез за холмами, мы смотрели вслед. Рядом со мной стояла мать, кутаясь в платок.
Наш сосед привел ребенка и, приговаривая: «Будь как дедушка-кажы, сынок», по поверью повалял его на том месте, где сидел мой дед».
В мае 1930 года получил повестку в суд и Ахат. Его обвиняли в неуплате налогов в виде шерсти и зерна. Перед тем как отправиться в тюрьму, ему довелось в последний раз увидеть Шакарима.
«В конце февраля мы узнали, что отец заболел. Военные, искавшие в степи беглых, ночевали у него. Оказывается, когда они пришли, отец уже сильно болел, — писал в воспоминаниях Ахат. — Солдаты разогрели нетопленый дом. Жители ближних аулов не могли добраться сюда из-за гололеда. Солдаты вернулись с трудом, лошади сильно поранили ноги. Их начальник Пле-мянов передал нам, что кто-то должен поехать туда.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.