Шакарим - [109]

Действие происходит в 1910 году в одном из аулов у подножия Чингистау. Он, могучий и древний Чингистау, непременный свидетель событий, помнил о первой встрече Адиля и Марии. Уже тогда он заметил любовь в глазах четырнадцатилетней девушки.

«Ясная Луна на небе, увидев воссоединение влюбленных Адиля и Марии, безмолвно делится с древним Чингистау: «О Аксакал! Как они желанны друг другу! Будто прежде ни у кого не было такого свидания. Будто их не пугает даже смерть в объятиях друг друга…» Древний Чингистау, оторвавшись от глубоких раздумий, звонко рассмеялся прозрачными водами рек, сверкающими в лунном свете: «Но ты же ничего не видела. Дело было днем, поэтому ты не могла этого видеть».

Адиль и Мария благословлены родителями, но в силу человеческой зависти обречены на гибель. Корыстный брат девушки решает выдать ее замуж за Еркимбека, сына богатого наместника. Но другой добрый брат девушки помогает Марии бежать к Адилю. С помощью друзей они скрываются в горах. Но такая жизнь их угнетает, и они возвращаются в аул. Адиля оговаривают, обвиняют в воровстве, которого он не совершал, ссылают в другой уезд, где он тяжело заболевает. Некто рассказывает Еркимбеку о болезни Адиля, и тот распространяет слух о его смерти. Еркимбек угрожает: если Мария не выйдет за него, будет уничтожен весь ее аул, все родственники. Мария готова принять смерть, нежели стать женой ненавистного Еркимбека. В это самое время появляется выздоровевший Адиль. В неравной схватке он получает смертельную рану от пули Еркимбека. Мария бросается к мужу, Еркимбек силой отрывает ее от Адиля. Мария пытается саблей нанести удар врагу, но Еркимбек опережает женщину и убивает ее.

В столкновении братьев, по Шакариму, предстает мир, в котором родственные чувства могут обернуться коварством. А благородное чувство любви и верности для молодых людей неотрывно от понятий чести и достоинства.

Основное качество произведения Шакарима — красота и образное богатство казахского языка. У него даже отрицательный персонаж наделен выразительным слогом. Еркимбек говорит подельнику: «Да ладно, прекрати, Шешенбай. Как говорил Абай, для дворняжки любая мертвечина тоже добыча. Ты, как увидишь девушку, все поражаешься ее красоте».

Или вот другой пример поэтичного описания состояния природы и состояния души героя. Когда урядники арестовывают Адиля, он видит тучи, внезапно появившиеся в осеннем небе:

«В этот момент со стороны Чингистау появилось тоскливое черное облако, поднялся темный ураган, дождь перешел в снег. Когда выезжали из аула, Адиль заметил, как ветер погнал куст перекати-поля и занес в колодец. Увидев это, он подумал о тюрьме: «Как одиноко без родных! Ах, как безжалостна жизнь!».

А при описании жизни казахского аула Шакарим добавляет натуралистические штрихи, какие невозможно придумать никакому постороннему сказителю:

«Из аула вышли голые ребятишки. Они закрыли уши ладошками и стали подражать голосам ягнят, овец. Они кричали то во весь голос, то приглушали крики. Громкие звуки сменялись глухими, а ребятишки, похлопывая себя по голым бокам, все пошли впереди ягнят.

Из крайней бедной юрты вышел старик, опираясь на палку, приблизился и стал покрикивать на овец: «Ишайт, шайт!»

И вот в это самое время ты, древний Чингистау, опустил свою тень, как с пояса темный платок, на людей, собравшихся у твоего подножия. А из юрты, словно узнав о твоей кончине, вышел старый, дряхлый старец, бросил свою шапку и стал собирать овец».

В этой зримой картине степного вечера, наполненного звуками и жестами всего живого, предстают не только люди — млад и стар, но и вечная гора, опускающая сумеречную свою тень на своды жилищ. Эта гармоническая слаженность мира для автора очень важна: кто из окружающих его молодых современников равен миру и его гармонии.

Но Шакарим в этом произведении напрочь лишен морализаторства. Не было у него попыток представить события, по литературной моде, как отражение классовой борьбы или показать через злодеяния Еркимбека порочность «новых» казахов. Конечно, борьба людей и мотивы жестокого противоборства сполна представлены в «Адиле и Марии», но не это главное для поэта. Он обрисовывал жизнь как художник, позиционируя ее красоту в самой горькой драме возвышенных чувств.

К великому сожалению, «трагический роман» «Адиль и Мария», эта своеобразная литературная матрица жизни, не дошел в печатном виде до современников автора. Несомненно, он существовал в рукописных копиях, но их было слишком мало.

В конце 1925 года Мухтар Ауэзов опять уехал доучиваться в Ленинград, и без него журнал «Тан» вскоре был закрыт как «националистический». А самому Шакариму так и не удалось найти средства на издание книги. Открытие романа было отложено на шестьдесят три года.

Поразительное дело, Шакариму было шестьдесят шесть лет, когда он начал жить в одиночестве в Саят-кора, однако наступил один из самых продуктивных творческих этапов его жизни. Еще более поразительно, что он творил в пору, когда над степью собирались грозовые облака. Советская власть, все более подчиняя людей своим требованиям, становилась неотвратимой угрозой традиционному способу хозяйствования казахов. Мир кочевья шел к своему апокалипсису.