Шакал - [65]

Даже если Штази и хотела арестовать группу Карлоса, она боялась это сделать, опасаясь, что остальные его единомышленники останутся на свободе. Наличие влиятельных друзей, которыми террористы обзавелись среди секретных служб пятнадцати стран, по преимуществу арабских, заставляло Штази проявлять осторожность. ‘Труппа Карлоса занимала особое положение в связи с тем, что члены ее пользовались арабскими паспортами, — пояснял полковник Джекел. — Таким образом, в деле были замешаны дипломатические отношения. А конкретнее, они в основном пользовались сирийскими дипломатическими паспортами. До 1980 года паспорта были по преимуществу иракскими или йеменскими. Естественно, это сильно затрудняло действия наших подразделений по борьбе с терроризмом”.^{278}

Штази обратилась за помощью к КГБ, но запрос оказался безрезультатным. КГБ не мог сообщить восточным немцам ничего нового. Штази отметила, что “наши друзья” (обычное выражение, обозначавшее КГБ) подтвердили лишь то, что Карлос — марксист и учился в университете им. Патриса Лумумбы. Подобное отношение Москвы означало лишь, что русские заинтересованы его деятельностью, но не более того. Карлос не был советским агентом. Через много лет он писал об этом сам: “Я никогда не был агентом какой-либо секретной службы, тем более КГБ, и никогда не стремился им стать”.^{279}В тысячах донесений, сохранившихся в архивах Штази, нет ни единого упоминания о том, что Карлос был агентом КГБ, хотя и Карлос, и Вайнрих любили намекать на свои связи с Кремлем и неоднократно утверждали, что КГБ получал информацию об их деятельности.

Архивы Штази свидетельствуют о том, что Карлос несколько раз посещал Москву, пытаясь заручиться поддержкой Советов. Открыто провозглашавшаяся Карлосом причастность к борьбе палестинцев, бесспорно, должна была привлечь к нему внимание Москвы, поскольку Советский Союз поддерживал как Народный фронт, так и экстремистские организации палестинского сопротивления. Но самое большое, на что были готовы пойти Советы, так это на то, чтобы он провез через Москву чемодан с оружием, которое затем было продано баскским сепаратистам.

Один из документов Штази приводит слова Карлоса, заявлявшего, что только Москва может помочь ему установить более теплые отношения с другими коммунистическими странами и что он подумывает о том, чтобы обратиться напрямую к руководству Советского Союза.^{280} Подобная бравада была весьма характерна для Карлоса, который многое бы отдал за то, чтобы быть признанным КГБ.

Генерала Маркуса Вольфа с обеих сторон железного занавеса считали “человеком Москвы”, к тому же он был близким другом бывшего главы КГБ, а затем Генерального секретаря КПСС Юрия Андропова. Вольф исключает возможность того, что Москва в свое время могла связаться с таким ненадежным человеком, каким был Карлос. “Он был последним человеком, с кем мог бы связаться КГБ, — утверждал Вольф. — Если уж он не был завербован во время своего обучения в университете Лумумбы, то вряд ли его стали бы вербовать, когда он стал уже действующим террористом. Такой шаг был бы слишком опасен для КГБ”.^{281}

В материалах Штази содержатся копии донесений с подробным описанием передвижений Карлоса и его сообщников вместе со сведениями о перевозимом ими оружии. Секретные службы СССР, Венгрии, Польши, Румынии, Чехословакии и Болгарии обменивались этими данными, которые, вне зависимости от того, посылались они в Москву или нет, систематически переводились на русский язык исключительно для пользования офицерами КГБ, прикомандированными к подразделениям секретных служб всех стран Варшавского Договора.

Молчание Москвы мало способствовало уничтожению атмосферы страха и недоверия, с которыми секретные службы Восточного блока относились к Карлосу. По мере того как росли опасения, что общественное мнение Запада не преминет обвинить коммунистических лидеров в пособничестве терроризму, если местонахождение Карлоса станет известным, старшие офицеры разведки Восточной Германии и Венгрии все чаще обсуждали этот вопрос. Протоколы этих встреч также переводились на русский язык и передавались резидентам КГБ.

Венгерские службы разведки непрерывно ходатайствовали о высылке Карлоса из страны, но все, чего им удавалось добиться, — это его отсутствия в течение нескольких недель или месяцев на время проведения встреч лидеров коммунистического блока, партийных конференций, визита иностранных делегаций или проведения Всемирной ассамблеи лютеран. Но после этого Карлос неизменно возвращался. Полковник Варга утверждал, что группа Карлоса не получала никакой поддержки и не привлекалась к сотрудничеству. Однако он признавал, что Карлос мог планировать свои террористические операции в конспиративной квартире в Будапеште, добавляя с легким оттенком сожаления: “Оглядываясь назад, думаю, и этого не надо было позволять”.^{282}

8. ГРЯЗНАЯ ВОЙНА

Наша группа будет вести грязную войну с Францией до тех пор, пока силой не освободит всех заключенных.

(Вайнрих на допросе по поводу доставки в Восточный Берлин 53 фунтов взрывчатых веществ).

Личная армия Карлоса действовала уже в течение полутора лет, когда он согласился организовать теракт на территории Франции. В январе 1982 года он заключил союз с экстремистски настроенной организацией швейцарских защитников окружающей среды с тем, чтобы вывести из строя атомную станцию, построенную в Крей-Мальвилле в центре Франции. До этого времени непритязательная Магдалина Копп играла незначительную роль в организации своего мужа. Однако на этот раз ей была поручена доставка реактивного пускового устройства РПГ-7, которое за семь лет до этого Карлос и Вайнрих столь неэффективно пытались использовать в аэропорту “Орли” во время нападения на самолет авиакомпании “Эль-Аль”.