Шаги за спиной - [37]

Шрифт
Интервал

– Да, да, вспомнил, – озорно заискрились глаза Кубулиса. – Я был меньше тебя и грозился наябедничать отцу.

– Вот видишь, ты уже тогда стремился к справедливости.

– Но не вспомнишь ли ты, что собой представляли сыновья вдовы Круминь?

– Старший отращивал усики, был холостяком. Неужто забыл, как он гонялся за нами, поймал Лаймониса и отлупил за то, что мы в него швыряли гнилые яблоки? Младший же – толстяк и задавака – учился в гимназии.

– Этого чуточку помню. Что с ними стало?

– Толстяк, рассказывали, служил в немецкой армии и погиб на фронте. Мать переселилась в деревню, вряд ли теперь еще жива. А что со старшим, не знаю…

– А чем он в ту пору занимался, не помнишь?

– Нет. Постой-ка, мы ведь его дразнили обером. Не был ли он официантом в каком-нибудь ночном кабаке? Ведь всегда по вечерам куда-то уходил. Наверно, тот еще фрукт, раз ты им так интересуешься. – Думинь оживился, но не хотел показаться излишне любопытным.

– Кто сейчас обитает в той квартире? – спросил он.

– Совсем другие жильцы. Поселились после войны, про Круминей наверняка слыхом не слыхали. А знаешь, кто, пожалуй, сможет рассказать? Эрмансон! Он был соседом, другом и собутыльником Круминя. Они и по возрасту, наверно, одногодки.

– Где живет Эрмансон?

– Там, где и раньше, в двадцать восьмой.

– Тогда, может, сходим к нему? – встал из-за стола Кубулис. – Мне надо узнать о Крумине как можно больше.

– Видишь ли, друг мой, тебе по делу, в котором, не дай бог, можно угодить в официальные свидетели против Круминя, Эрмансон вряд ли что-нибудь расскажет. Человек он осторожный и придерживается известного принципа: моя хата с краю, я ничего не знаю. А мне, председателю домового комитета, с глазу на глаз он охотно выложит все, что только ему известно о любом жильце дома. Правда, при одном условии: чтобы источник информации оставался в тайне. Я могу ему это обещать?

– В обратной пропорции, – рассмеялся Кубулис, – чем больше он сообщит, тем меньше у него шансов остаться в тени.

Думинь поднялся со стула,

– Схожу к Эрмансону, а ты посиди, почитай или посмотри телевизор… – Думинь осекся и, как-то странно вдруг поглядев на Кубулиса, выложил на стол несколько документов. – Уж извини, но вот мои удостоверения – пенсионное и дружинника, а ты тоже предъяви мне свои. В жизни всякое случается. Поди знай, какие дорожки исходил человек за свою жизнь и по какой шагает сейчас.

Кубулис показал Думиню служебное удостоверение.

– Еще раз извини! – сказал Думинь и вышел.

"Разумный человек, – подумал Кубулис, – а какой сорвиголова был в детстве!"

Думинь вернулся скорей, чем ожидал Кубулис. Он даже предположил, что затея оказалась напрасной.

– Ну так вот! – Думинь, кряхтя, снял пиджак, который никак не желал отделиться от толстого вязаного жакета, надетого под низ, несмотря на теплую погоду. – Круминь на самом деле работал в "Фокстротдиле" официантом. Его туда пристроил некто Жанис Зустер, тоже официант. Он был другом дома Круминей. Эрмансон его тоже знает.

Кубулис слушал внимательно, изредка делая в блокноте заметки.

– Этот Зустер мне может понадобиться?

– Зустер и Круминь были неразлучны и тогда, когда Круминь, уволившись из ресторана, заколачивал деньгу на биржевых и валютных махинациях. Эрмансон предполагает, что Зустер был его тайным компаньоном. Где находился Круминь в годы войны, Эрмансон толком не знает. По слухам, вроде бы за границей. Не знает и где Круминь сейчас, зато Зустера он в Риге встречал.

Работает официантом в ресторане. В каком – не спросил… Тебе надо бы отыскать Зустера и порасспрашивать его. Но, по словам Эрмансона, он тип скользкий. Больше из старого хрыча мне ничего выжать не удалось.

Кубулис встал и подошел к столу.

– За такую информацию спасибо. Приезжай, Илмар, в Пиекрасте! У нас там замечательный санаторий. Подлечим тебя как следует. Заодно и рыбу поудим. Я говорю вполне серьезно.

XXX

По вестибюлю ресторана публика прохаживалась степенно. Две молоденькие женщины перед зеркалом поправляли прически. У гардеробной стойки собралась очередь. Старый гардеробщик привычным движением принимал пальто, зонты и шляпы.

Улдис Стабинь пристроился к очереди. Продвигаясь мимо одного из трех огромных зеркал, Стабинь поглядел на свое отражение и остался доволен. На него смотрел человек с внушительной гривой, модными усиками и самоуверенным выражением лица.

Вместе с плащом Улдис сунул в руку гардеробщика полтинник и подмигнул ему. Старик, смерив Стабиня оценивающим взглядом, изобразил услужливую улыбку и шепнул:

– Иди, милок, в малый зал, за портьеру. Там тебе будет приятно.

– Зустер сегодня работает? – озабоченно спросил Стабинь.

– Работает, работает, а как же, – успокоил его гардеробщик.

В малом зале было с десяток столиков. Двое молодых официантов и один седой неторопливо обслуживали гостей. Стабинь, быстро оценив ситуацию, сел в самый угол. Пожилой кельнер, проходя мимо, окинул Стабиня безразличным взглядом и, покопавшись без всякой надобности в стенном шкафу, минут через десять подошел.

Стабинь, делая заказ, не поскупился, и ледяное выражение на лице официанта сменилось улыбкой.

– Судя по всему, вы будете не один.


Еще от автора Миермилис Стейга
У незримой границы

В сборник вошли две повести: «Звонок на рассвете» Л. Медведовского и «Шаги за спиной» М. Стейги - о деятельности сотрудников милиции и прокуратуры, борьбе с преступными элементами. Записки инспектора уголовного розыска И. Ластовского «У незримой границы» посвящены будням уголовного розыска.Произведения» вошедшие в книгу, отмечены премией МВД Латвийской ССР и СП Латвии.


Последняя индульгенция

Повесть М. Стейги «Последняя индульгенция», занимательная и остросюжетная, касается важных нравственных и социологических проблем. Книга основана на документальном материале и погружает в атмосферу безнадежной фатальности, царившей в советской торговле.


Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Латышский писатель Илья Фридман (литературный псевдоним Миермилис Стейга) юрист по образованию, долгое время работал в прокуратуре, был следователем и прокурором. В настоящее время работает присяжным адвокатом. Автор очень хорошо владеет материалом, о котором пишет, что позволяет ему максимально достоверно показывать в своих произведениях сложную и самоотверженную работу следователей и работников полиции. В данную книгу вошел ранее неиздававшийся роман «Кондоры не взлетели», являющийся как бы продолжением двух предыдущих «Шаги за спиной» и «Последняя индульгенция».


Рекомендуем почитать
Царствие благодати

В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…


Голливудский участок

Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…


Преступления могло не быть!

Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.


Сдирающий кожу

Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.


Пенсионная разведка

Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.


Безмолвные женщины

У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.