Шагая по пустыне… - [11]
Но вот кончается весна. Высыхает лёссовая пустыня, вянут растения, и там, где когда-то были цветы, торчат одни колючки. Многие животные засыпают до следующей весны, а те, кто продолжает жить, бодрствуют только ночью, на день прячась в спасительные норки.
Идешь по полю и всюду загадки. Вот и сейчас ранней весной вся почва в норках: выползли из своих глубоких укрытий первые вестники весны — жуки-кравчики. Нетрудно заметить, что самые крупные из них будто нарочно перепачкались в земле, а те, что поменьше — чистенькие, сверкают вороненой сталью рыцарских лат. Ну почему так?
Еще прошлой весной жуки-кравчики выкопали во влажной земле глубокие норки и там под землей сделали по нескольку пещерок. В каждую из них была набита трава, в каждую из них отложено по яичку. Из заготовленного корма вскоре получился отличнейший силос, который с аппетитом съели личинки. Потом они окуклились, превратились в жуков и заснули в своих темницах на все сухое лето, дождливую осень и долгую зиму. Когда же сошли снега, пришла новая весна и голую землю разукрасили первые цветки лёссовой пустыни — белые крокусы, глубоко под землей в своих колыбельках пробудились молодые жуки-кравчики и стали выбираться наверх.
Труднее всех пришлось жуку-первенцу, чья каморка располагалась выше всех. Эта каморка была заложена родителями самой большой, пищи в ней заготовлено вдоволь, и первенец вырос богатырем. Пока он откапывал землю, выбирался наверх — весь испачкался в светлой лёссовой почве и стал серым. Зато его братьям и сестрам путь был уже открыт, и они чистенькие, в нарядных костюмах разбрелись во все стороны.
Прошло немного времени. Зазеленела пустыня, сизая пахучая полынка подняла свои росточки. Отцвели крокусы, а на смену им поднялись желтые тюльпаны. Кравчики разбились на пары, каждая вырыла себе семенную норку и принялась так же, как и раньше делали их родители, заготавливать зеленый корм. Теперь почти все жуки выпачкались в земле. И будто так и полагалось. На светлой почве пустыни не так заметно недругам. А красота — ни к чему она им. Лучше быть грязнулей.
Жук-чернотелка вымазался в глине чтобы оставаться незаметным в пустыне.
И не только кравчики так делают. Вот, например, ни за что бы не заметить эту чернотелку. Она вся покрыта светлой глиной, похожа на комочек земли. Какая же она после этого чернотелка, если вся серая и больше ее подобает звать «серотелкой». Только на самых кончиках острых шипиков глине не удержаться, и они будто черный пунктир украшают тело обманщицы.
Не попытаться ли отмыть с нее грязь. И сразу же оказалось, что на спине у жука глубокие борозды. Специально, чтобы прочнее держалась глина.
Не зря так замаскировалась чернотелка. В пустыне многие звери, птицы и насекомые окрашены в светлые тона. Куда деться в черной одежде да еще на светлой почве пустыни при дневном свете. Все увидят. Не поэтому ли многочисленные виды семейства чернотелок днем сидят в норках и под кустиками, а разгуливать решаются только ночью.
Не только жуки-кравчики и эти чернотелки покрывают свой изящный костюм грязью. Точно так же поступают и еще несколько других видов чернотелок. Всем, кто любит бодрствовать днем, приходится так маскироваться…
По голой земле от травники к травинке перебегает едва заметный, серый, как почва, плоский паук. Когда шевельнется — едва заметен, замрет — ни за что не рассмотришь. Кто он такой?
Это паук-краб. Так его назвали за то, что своей внешностью, плоским телом, корежистыми, расставленными в стороны ногами он в миниатюре напоминает жителя моря — краба. Паук-краб — тоже грязнуля, измазал свое тело тонкой взвесью глины, и она среди густых волосков сидит так прочно, что ее не сразу отмоешь. Эта вторая одежда очень помогает пауку маскироваться. В ней он неразличим, и насекомые не видят хищника, легко попадают в его цепкие лапы.
Другие виды пауков-крабов охотятся только на цветках. Они, как хамелеоны. Какой цветок, такая и окраска у паука: белая, желтая, сиреневая или даже красная.
Бывает и так, что отцвели в пустыне белые цветы и ярко-белому хищнику поневоле приходится перебираться на какой-нибудь красный цветок. Сидит он на нем и всем виден ярким пятнышком. Такому пауку в охоте неудача, такого все облетают стороной. Он же ничего не может сделать, не умеет даже грязью вымазаться. Это не в его обычаях. Ждет не дождется, пока не покраснеет.
Но некоторые пауки-крабы в таком положении находят быстрый выход. Если в цветке много пыльцы, они пачкаются в ней да так сильно, что не узнать паука. Тогда берегитесь, доверчивые пчелки. Яд паука-краба очень силен, и прожорливый хищник мгновенно убивает свою добычу.
Предгорные холмы у западной окраины Заилийского Алатау в этом году неузнаваемы. Середина июля, а роскошная сизая полынь, как бархат, покрыла светлую землю, и ее чудным терпким запахом напоен воздух. А между холмами в длинном пологом распадке буйная поросль осота, развесистого чия, и по самой середине — узкая полоска приземистого клевера.
Видно, не столь давно, может быть, неделю тому назад прошел дождь и у небольшого лёссового обрывчика, испещренного норками, среди зелени блестит мутная лужица. Здесь водопой жаворонков. Нежная роспись следов птиц испещрила узорами мокрую глину. И не только жаворонки посещают лужицу, быть может, единственную на десяток километров. Видны еще четкие отпечатки лап барсуков и куницы. Грозно гудя крыльями, прилетают большие оранжевые осы-калигурты, черные осы-сфексы, множество общественных ос. Сосут влагу из мокрой земли нежные бабочки-голубянки. Реет над водой большая голубая стрекоза, присядет на минуточку на сухую веточку, покрутит головой и, заметив добычу, стремительно взмоет в воздух. В воде кишат дафнии, снуют во всех направлениях, сталкиваются друг с другом.
