Шаг за шагом - [28]
Темно и холодно. А снизу тянулась редкая вереница фонариков. То, что я был не одинок на склоне меня нисколько не радовало, но и не расстраивало. Я не придумал повода ни для одного ни для другого. Я просто шёл.
Где-то сзади начался рассвет. Стараясь не навернуться, я аккуратно оглянулся, зафиксировал, что это восхитительно. Достал камеру и снял несколько секунд. Да, именно так и случилось – не восхитился, а поставил оценку. А видео снял для того, чтобы восхититься потом, в тепле и комфорте. Когда можно не опасаться, что упадёшь. Те, кому я показывал видео, восхитились, а я – нет. Видимо такая возможность даётся один раз. Потом начались утренние сумерки, и я уже не боялся уйти не туда, поэтому пошёл сам, не ориентируясь на группы.
Когда начался восход, тень от Эльбруса легла на утреннюю дымку. Это было прямо передо мной, поэтому я бесстрашно этим полюбовался. И, конечно же, снял на видео. Светало. Хорошо были видны трещины ледника. Где-то далеко впереди, чёрные точки поворачивали в седловину. Но это было очень далеко. Слегка продрог поэтому ждал, когда взойдёт солнце, надеясь согреться в его лучах.
Вот так в ожидании, солнца я дотопал до входа в седловину. Всё-таки какие огромные расстояния, всё, вроде бы рядом, но если посмотреть, то люди на этом «рядом» мелкие-мелкие. Значит не совсем рядом. Расстояния на Эльбрусе очень отличаются от расстояний в городе. Здесь больше простора, а кислорода меньше, но воздух чище.
Через несчётное (потому что не считал) количество остановок дошёл до начала подъёма на вершину. Отдохнуть в седловине не получилось по причине холода. Поэтому, тяжело вздохнув, я продолжил восхождение. Ветер, срывая со склонов снег, закручивает его в красивые завихрения, которые шикарно смотрятся на фоне тёмно синего неба. А на белом склоне, крошечные фигурки, которые уходят куда-то далеко ввысь. Настолько крошечные, что почти точки.
Пошёл и я. Через несколько остановок дошёл до перил. Перила, это стальной трос, натянутый на вбитые или вкрученные стальные палки. Очень полезное приспособление, потому что тропа идёт наискосок по склону, который значительно (или мне просто показалось) круче, чем Косая полка. Вот для этих перил и используется страховка. Зацепился карабином за трос и пошёл. И уже не боишься упасть. Даже если упадёшь, далеко не улетишь. А если лететь по склону, то далеко придётся. До седловины только в виде тушки доедешь. Знаю, что где-то в тексте уже использовал это выражение. А что делать? Несмотря на то, что склоны называются по-разному, расположены в разных местах и крутизна разная, она (крутизна) начинается с опасной и далее – к отвесной. Поэтому в случае падения итог один – неутешительный. Хотя есть вероятность, что повезёт, но я бы на везение не рассчитывал.
На склоне оперативный простор сузился до нескольких метров. Справа тропа ограничивалась перилами, слева – крутизной склона. Он был крутым и там, где тропа, а левее – ещё круче и, в общем, альпинисты сильно влево не карабкались.
Я, пройдя несколько пролётов левее перил, понял, что прицепиться к перилам безопаснее. Нет, я не спотыкался, но страх соскользнуть со склона держал меня в напряжении ещё сильнее, чем я держал равновесие. Наличие перил, поперёк траектории моего предполагаемого полёта, успокаивало не очень. В общем, дошёл (снизошёл) до перил, прицепился страховкой и двинулся дальше вверх. Действительно, напряжение немного спало.
Идти по перилам безопаснее, но здесь есть свои особенности. Если, двигаясь в непривязанном состоянии, я мог совершенно почти спокойно разойтись или обогнать, то, прицепившись к перилам приходилось ждать, если догнал кого то, что случалось крайне редко (два раза) или отцепляться, уходить на пару микрошагов влево и пропускать. Потом опять к перилам, опять прицепляться и двигаться дальше.
Перила возвышались над снегом от чуть ниже пояса до совсем почти на уровне снега. В тех местах, где они были очень низко, приходилось опускаться на колено, отцепляться/прицепляться и снова вставать. Моя мощность упала до уровня не новой пальчиковой батарейки и поэтому после этой операции приходилось отдыхать также, как и после перехода. Сами переходы от одного отдыха до другого сократились до десяти шагов.
В один из моментов, когда я пропускал очередную организованную группу, которая уже взошла и шла обратно, я решил передохнуть чуть дольше, чем просто постоять. Справа из снега торчали несколько достаточно крупных камней. Крупных настолько, что на них можно было присесть. Дошёл, присел, камень покачнулся. Оказалось, что он не прикреплён к склону и лежит абсолютно свободно. Ниже меня и камня продолжали подниматься и спускаться редкой цепочкой альпинисты. Почему-то пришла мысль, что если камень покатится, то может кого ни будь задеть. А если наберёт скорость, то заденет сильно. Перекатился с камня на четвереньки, аккуратно встал, пошёл повыше. Второй камень был связан со склоном надёжнее. Не шатался.
Сел, вбил в снег кошки, воткнул палку и ледоруб. Снял рюкзак, достал термос, налил уже не горячего, но ещё не замёрзшего чаю. Хорошо. Восхитился тому, что поднялся высоко – люди в седловине превратились в разноцветные точки. Порадовался тому, что кто-то с ужасом смотрит на склон, в том числе на меня, и немного завидует. Ему (тому, кто смотрит) ещё предстоит сюда подняться, а мы (и я) уже здесь. Я смотрел также, когда был в седловине. Нет, определённо, способность восхищаться, делает нашу (мою точно) жизнь ярче и шире.
