Шаг за черту - [6]
Песни к «Волшебнику страны Оз» написали Э. Й. Харбург, автор слов Brother, Can You Spare a Dime? («Братец, не подаришь ли монетку?»), и Гарольд Арлен, соавтор Харбурга по It’s Only a Paper Moon («Это всего лишь луна из бумаги»), причем музыка в самом деле была придумана Арленом перед аптекой Шваба в Голливуде. Элджин Хармец вспоминает, что Харбург был разочарован: он счел мелодию слишком сложной, чтобы ее спела шестнадцатилетняя девочка, чересчур изощренной по сравнению с такими диснеевскими хитами, как Heigh Но! Heigh Но! It’s Off to Work We Go («Хей-хо, хей-хо, на работу мы спешим»). Хармец добавляет: «Дробную мелодию из середины песни Арлен сочинил, чтобы угодить Харбургу». Лимонный тает леденец, / И бедам настает конец, / Ищи над крышами меня…[6] Говоря кратко, высота здесь чуть побольше, чем у другого любителя полетов с его Up on the Roof («На крышу»)[7].
Как всем известно, песню Over the Rainbow едва не вырезали из фильма, и это доказывает, что свои шедевры Голливуд творит по случайности, поскольку сам не понимает, что делает. Были выкинуты другие песни: The Jitter Bug (пять недель съемок) и почти вся Lions and Tigers and Bears («Львы, и тигры, и медведи»), от которой уцелела только строчка, распеваемая друзьями, что идут через лес по дороге из желтого кирпича: «Львы, и тигры, и медведи — ну и ну!». Трудно сказать, выиграл бы фильм от добавления этих песен или проиграл: осталась бы «Уловка-22»[8] собой, будь она опубликована под первоначальным названием — «Уловка-18». Одно, правда, мы можем сказать: Йип Харбург (отнюдь не поклонник Джуди) ошибался насчет голоса Гарланд.
Исполнители главных ролей жаловались на то, что в фильме «нет действия», и в обычном смысле слова они были правы. Но Гарланд, исполняя Over the Rainbow, совершила нечто потрясающее. Она помогла фильму обрести сердце. Ее исполнение, такое сильное, нежное и глубокое, не только примиряет нас с шутовством, которое следует дальше, но и делает его трогательным; это шутовство чарует именно своей слабостью, как чарует Трусливый Лев — роль, потрясающе сыгранная Бертом Ларом.
Что осталось еще сказать о Дороти в исполнении Гарланд? Считается, что контраст между невинностью Дороти и известными нам подробностями дальнейшей трудной судьбы сыгравшей ее актрисы придал этой роли особую ироническую выразительность. Не уверен, что это так, хотя поклонники киноискусства и любят отпускать подобные замечания. Мне кажется, исполнение Гарланд построено по внутренним законам роли, а также и фильма. От нее требовалось в известном смысле прыгнуть выше головы. С одной стороны, ей надлежало быть tabula rasa фильма, то есть чистой табличкой, на которой постепенно записывает сам себя сюжет, а вернее, поскольку это кино, пустым экраном, на котором разыгрывается действие. Не располагая ничем, кроме невинного взгляда широко раскрытых глаз, Гарланд должна была сделаться не только субъектом сказки, но и объектом, пустым сосудом, который капля за каплей заполняется фильмом. Но с другой стороны, ей — при некотором содействии Трусливого Льва — надлежало принять на себя всю эмоциональную нагрузку, всю циклоническую силу картины. И актриса успешно справилась с этой задачей — не только благодаря своему зрелому и глубокому голосу, но и за счет своеобразия приземистой, чуть неуклюжей фигуры. Гарланд немного некрасива — jolie laide[9] — и именно этим нас и подкупает, в то время как Ширли Темпл (которая считалась серьезной претенденткой на эту роль) выглядела бы на экране картинной красоткой. Стерильная, несколько неловкая асексуальность игры Гарланд — это то, без чего фильм не был бы так хорош. Вообразите себе только такую катастрофу, как кокетство героини (а кто бы смог убедить юную Ширли не кокетничать?), и скажите спасибо за то, что руководителей «Метро-Голдвин-Майер» уломали остановить выбор на Джуди.
Ураган, который, как я предположил выше, происходит от фамилии Дороти (Гейл), изображало собой муслиновое полотнище, натянутое на проволочный каркас. Когда шили муслиновую воронку, одному из реквизиторов пришлось забраться внутрь, чтобы продергивать иголки. «Особенно тесно и неудобно было в узком конце», — признавался он впоследствии. Однако терпел реквизитор не зря, потому что ураган, уносящий домишко Дороти, сделался еще подлинно мифическим образом «Волшебника страны Оз»: он воплотил в себе архетип передвижного дома.
