Шаг к свободе - [2]

А вот в Нью-Йорке оружие казалось совершенно неуместным. Во-первых, владение оружием противоречило закону. Ты мог обратиться за соответствующим разрешением, но для его получения требовалась очень веская причина, связанная с родом деятельности обращавшегося или какими-то особыми условиями. Эллиот служил в конторе, в брифкейсе носил только бумаги, его работа не приводила его на улицы, появление на которых грозило опасностью. С точки зрения закона он вполне мог обойтись без оружия.

Однако, револьвер у него был, разрешал сие закон или нет. И обладание револьвером одновременно тревожило и радовало его. Такие же чувства он испытывал лет в двадцать пять, держа дома пакет марихуаны. Мысль о том, что у тебя есть что-то запретное, грела душу, но и не давала забыть о том, что деяние это уголовно наказуемое.

А револьвер, к тому же, вызывает ощущение защищенности, думал он. Он купил револьвер, чтобы постоять за себя в городе, власти которого не могут обеспечить безопасность горожан. Он повертел револьвер в руках, покрутил барабан, давая пальцам привыкнуть к холодному металлу.

Его квартира находилась на двенадцатом этаже дома, построенного еще до войны. Три смены швейцаров охраняли вестибюль. Окна первых этажей и около пожарных лестниц закрывали решетки. Металлическая, декорированная деревом входная дверь запиралась на два сейфовых замка.

В своей квартире Эллиот чувствовал себя в полной безопасности, а принятые меры предосторожности не имели к нему ни малейшего отношения: металлическая дверь и решетки на окнах появились в доме задолго до того, как он въехал в эту квартиру. Такие же двери и решетки стояли и в соседних домах.

Он перекидывал револьвер с руки на руку, радуясь, что купил его, и гадая, а зачем он это сделал.

И где его держать?

Ответ пришел сам по себе: ящик в прикроватной тумбочке. Он положил туда револьвер и коробку с патронами, задвинул ящик и пошел принимать душ.

Миновала неделя, прежде чем он снова взглянул на револьвер. Ранее такого желания у него не возникало, он и думал-то о револьвере очень редко. И лишь потому, что на эту мысль наталкивали его информационные сообщения. Владелец скобяного магазина в Рего-Парк убил жену и маленькую дочь из незарегистрированного пистолета, а потом покончил с собой. Прочтя об этом в газете, Эллиот сразу вспомнил о револьвере в ящике прикроватной тумбочки. Студента-выпускника убили в его спальне из автоматической винтовки, и Эллиот, слушая телевизионный выпуск новостей, вновь вспомнил о револьвере.

В пятницу, после возвращения домой, сообщение об убитом торговце наркотиками вновь напомнило ему о револьвере, и он подумал, что не худо бы его зарядить.

Он вставил патроны во все шесть гнезд барабана. Он, конечно, помнил, что одно гнездо, сопряженное со стволом, следует оставлять пустым, из соображений безопасности. Иначе револьвер может выстрелить, случайно выпав из руки. Взведение курка автоматически поворачивало барабан, тем самым готовя револьвер к выстрелу. Однако, револьвер не мог выстрелить сам по себе, лежа в ящике прикроватной тумбочки. А если ему внезапно потребуется оружие, он хотел бы сразу открыть огонь.

Если тебе придется в кого-то стрелять, ты не ограничишься одним или двумя выстрелами. Нет, ты выпустишь всю обойму.

Это сказал ему Хюбнер? Или он слышал эту фразу в кино, по телевизору? Неважно, решил он. Так или иначе, она не противоречила здравому смыслу.

Несколько дней спустя он посмотрел фильм об уволенном полицейском, который вступил в борьбу с бандой торговцев наркотиками и спал с револьвером под подушкой. Револьвер у него был куда больше, чем у Эллиота, тех же размеров, что и пистолет Хюбнера.

– Тебе такой не нужен, – убедил его Хюбнер. – Слишком большой и тяжелый. Тебе надо купить револьвер или пистолет, который можно сунуть в карман. А такую пушку можно носить только в наплечной кобуре: карман он будет очень уж сильно оттягивать.

Но он не собирался носить с собой револьвер.

В тот вечер он достал револьвер из ящика и сунул под подушку. Подумал о принцессе, которая не могла спать из-за горошины, положенной под ее матрац. Ситуация глупая, признал он, веду себя, как мальчишка, получивший новую игрушку.

Он вытащил револьвер из-под подушки и вернул его в ящик: там ему самое место. Долго лежал, вдыхая запах оружия, металла и машинного масла, необычный, но отнюдь не неприятный.

Мужской запах, подумал он. Добавить к нему запахи кожи, табака, может, конского помета и получишь аромат лосьона после бритья. Который вызывает уважение друзей и сводит женщин с ума.

Больше он никогда не клал револьвер под подушку. Но запах остался, даже после того, как он сменил наволочку и простыню.

До инцидента с нищим он никогда не выносил револьвер из квартиры.

Нищих в округе хватало. И Эллиоту казалось, что с каждым годом их становится все больше. Мужчин и женщин, всех возрастов и цвета кожи, некоторые ходили по вагонам подземки, повторяя заученные фразы, другие стояли в арках с бумажными стаканчиками, третьи просили подать на хлеб, крышу над головой, вино.

Он знал, что среди них есть бездомные, опустившиеся на самое дно. Кое-кого следовало отправить в психиатрическую лечебницу. Хватало среди нищих и наркоманов. Но встречались и такие, кто видел в нищенстве способ заработка. Эллиот не мог определить по их внешнему виду, кто есть кто, и испытывал по отношению к ним сложные чувства, от жалости до раздражения, в зависимости от настроения. Иногда он давал им деньги, иногда – нет. Он отказался от мысли выработать по отношению к ним определенную линию поведения, и просто следовал своим желаниям в тот или другой конкретный момент.