— Да, я знаю. Но, может, нам лучше постараться забыть друг друга вместо того, чтобы заставить все это снова работать.
— Значит, ты не хочешь дать нам шанс? — резко бросил он единственной женщине, которую любил. Он хотел начать все сначала. Но они оба должны хотеть этого. Надежда угасла, оставив его опустошенным. Ему стало страшно. Раньше ему помогал жить гнев. Теперь не осталось ничего.
Раздалось громкое жужжание. Это завибрировал его телефон.
— Твой телефон. Может, что-то важное.
— Ничего.
Повисло неловкое молчание. Потом снова жужжание и вибрация.
Раздраженно вздохнув, Дэн достал телефон и нажал кнопку, чтобы включить его. Пробежав глазами текстовое сообщение, улыбнулся. По крайней мере, хорошая новость.
— Что случилось?
— Это Морган. В девять тридцать утра у Тамары родился мальчик. На три недели раньше.
Он повернул телефон так, чтобы Адель смогла увидеть фотографию новорожденного, завернутого во фланелевую пеленку. На голове у младенца красовалась больничная шапочка.
— Поздравляю.
Голос Адель был холодный и безрадостный. Дэн тут же все понял. О чем он только думал? Насколько же он бесчувственный?
— Прости, Адель, я не подумал.
— Мир не остановился только потому, что я не могу иметь детей, Дэн.
— Я понимаю, но это было так глупо с моей стороны.
— И что теперь делать? Притворяться, что твоих племянников и племянниц не существует? Держать меня подальше от беременных? Запретить твоей семье обсуждать некоторые темы в моем присутствии? Вот что я имела в виду, когда говорила, что ничего не изменится.
— Я не это имел в виду. Просто время неподходящее.
Адель встала с дивана и подошла к окну.
— Дэн, ты заслуживаешь кого-то, кто сможет влиться в твою семью. Кто может дать тебе то, чего ты хочешь. Я не могу. И никогда не смогу.
Он тоже встал, внезапно разозлившись.
— Я хочу тебя. Ты что, не понимаешь этого? Я всегда этого хотел! А ты продолжаешь ставить стены!
— Потому что они реальны, черт побери! Я не буду притворяться, что это не так, а потом мне будет больно, ведь я не смогу взглянуть правде в глаза. Посмотри на мою маму. Мой отец ушел еще до моего рождения, и знаешь, что она сделала? Просто смирилась с ситуацией и продолжила жить. Такова ее реальность.
— И как это работает? Реальность может быть чертовски одинокой. Особенно когда ты прячешься за ней, чтобы не подставляться и не пострадать.
— Да как ты смеешь судить?
— Я смею, потому что вижу это перед глазами. Почему твоя мать больше никогда не вышла замуж? Я не помню, чтобы ты говорила, что она с кем-то встречается. Почему так? Потому что она боялась, что ее оставят на произвол судьбы, как однажды это сделал твой отец?
Адель обернулась, ее глаза сверкнули.
— Ты имеешь в виду, как после моего ухода? Никаких серьезных отношений, потому что ты никому не доверяешь? Может, тебе стоит посмотреть в зеркало, прежде чем судить о других?
Ее слова задели его за живое.
— Может, и стоит, — признался он. — Я перестал доверять людям после твоего ухода.
— А мне ты доверяешь?
Он желал сказать «да», но больше не мог лгать. Если они хотят быть вместе, то в дальнейшем им придется говорить друг другу только правду.
— Нет. Я хочу. Я боялся прийти сюда и боялся того, что ты скажешь. И опасаюсь, если мы постараемся все наладить, ты найдешь причину снова бросить меня.
— Значит, ты меня совсем не знаешь.
— Ты не дала мне закончить. Я готов рискнуть, Дел.
Ее глаза наполнились слезами.
— Видишь ли, проблема в том, что ты не веришь в меня. Должен верить, но не веришь.
Гнев вспыхнул в нем с новой силой.
— А разве у меня нет причины для этого? Однажды я поверил в тебя, а ты ушла. Через три года отношений. Естественно, у меня возникли проблемы с доверием!
Когда они посмотрели друг на друга, воцарилась тишина. Его гнев внезапно улетучился. Чего он хочет? Неужели думает, что все наладится через неделю общения?
— Но это не значит, что я не люблю тебя, не хочу попробовать. Напротив, хочу попробовать и пытаюсь это делать прямо сейчас.
— Я знаю. — По ее щекам покатились слезы. — Правда, полагаю, что этого недостаточно. Я не могу представить, как все получится, когда мы будем видеться раз в несколько месяцев. Ты должен поверить в меня, Дэн. Поверить в нас. Иначе мы просто оттягиваем неизбежное. — Адель шмыгнула носом. — Знаю, что я болезнь победила. И всякий раз, когда делаю тест на онкологию, опасаюсь, а вдруг болезнь вернулась или проявится где-то еще?
Дэн посмотрел на нее.
— Это может произойти независимо от того, вместе мы или нет. Я должен был находиться рядом с тобой, когда ты боролась с раком, и буду около тебя, если произойдет еще что-то. Да, у меня проблемы с доверием. Я признаю это. Но ты отказываешься пробовать из страха. И я не знаю, что сказать на это.
Она покачала головой.
— В то время когда мы были вместе, я питала надежду, понимаешь. Это было хорошо. Так правильно. Хотя и неразумно. Нереально.
В голове что-то щелкнуло, и Дэн понял, что Адель с самого рождения запрограммирована иметь дело с «реальностью».
— Значение реальности сильно преувеличено.
Вот так, значит. Никаких планов. Признаний в любви. Желания попробовать все сначала. Все закончилось так, как он и предвидел. Это прощание.
