Сферы Снов - [8]

Эрилин озадаченно улыбнулась ему, потом подчинилась. Её глаза расширились, когда она достала чёрный шлем с закрытым лицом.

- Шлем лорда, - прошептала она, назвав один из волшебных артефактов, что отмечали и скрывали личности тайных лордов, мужчин и женщин из всех слоёв общества, которые правили городом. Её лицо приобрело понимающий вид.

- Твой?

Дан с сожалением кивнул.

- Не слишком приятная ноша. Хелбен навязал его мне четыре года назад. Я бы уже давно тебе рассказал, но...

Его голос умолк. Эрилин коротко кивнула в знак понимания. Все знали, что тайные лорды никому не сообщают о своих личностях, кроме супругов — и даже на такое нарушение конфиденциальности смотрели неодобрительно. Только Пьергейрона, сына Паладина, Первого лорда города, знали по имени.

- Почему говоришь сейчас? - она оглянулась на сапфировое платье, и её лицо потемнело от воспоминаний о том, какое заявление они хотели сделать на Балу Самоцветов четыре года назад.

Данила готов был к подобной реакции, но всё равно испытал боль, увидев её.

- Теперь я могу рассказать тебе, поскольку намереваюсь оставить это дело, - легкомысленно произнёс он. - В последнее время между арфистами и некоторыми паладинами Глубоководья появились определённые разногласия. Лорд Пьергейрон, как можно было ожидать, рьяно поддерживает сторону добродетели. Он любезно — можно даже сказать, страстно — пожелал освободить меня от этой должности. В свою очередь, я сообщил высокоуважаемому Хелбену Арансану, что не намереваюсь становиться наследником его мантии в качестве будущего защитника Башни Чёрного Посоха.

Эрилин нахмурилась при упоминании родича и наставника Данилы — и её бывшего начальника-арфиста.

- Я думала, он давно расстался с этой идеей.

Дан заметил, что она уклоняется от прямого разговора, выгадывая время, чтобы переварить то, что он сказал.

- Внешне — да, но как ты прекрасно знаешь, наш добрый архимаг предпочитает действовать в тенях и тумане. Некоторое время тому назад, когда я провозгласил о своих намерениях стать бардом не только в шутку, но и по-настоящему, он с готовностью согласился. Но продолжал давать мне ценные книги заклинаний, делиться крошками своей силы, сообщать мне тайны, которые привязывали меня к нему и к арфистам. Я и сам не заметил, как начал посещать его почти ежедневно. Я даже руководил другими арфистами.

Он вздрогнул.

- Наш дорогой Хелбен весьма коварен.

Эрилин улыбнулась его дурашливому тону, но в её глазах сверкнул гнев.

- Даже собственная тень Хелбена не смогла бы дать ему лучшего описания! Хорошо, что ты сумел освободиться. Ты по-прежнему носишь брошь?

Это было больное место, поскольку у них обоих были причины дорожить брошками, которые отмечали их как арфистов, членов полусекретной организации, посвятившей себя поддержанию Равновесия в мире и сохранению историй о великих деяниях. Эрилин все меньше нравилось общее направление арфистов и конкретно указания Хелбена Арансана. После их последней общей миссии, спасения Изабо Тион, Эрилин попрощалась с Хелбеном и арфистами.

Но Данила пока был к такому не готов. Он коснулся своего плеча там, где приколотая к рубахе и скрытая под плащом пряталась в изгибе полумесяца крошечная серебряная арфа.

- Эту брошь доверил мне хороший человек. В его честь я всегда буду носить её и стараться быть достойным его доверия.

И доверия его дочери.

Эти слова остались непроизнесёнными, но продолжающаяся борьба во взгляде Эрилин давала понять, что они услышаны.

- Я тоже ношу бровь арфистов в честь моего отца, но по другой причине. Моя преданность принадлежит другим.

- Да, я прекрасно об этом знаю, - сказал Данила с большей горечью, чем хотел. Он поднял руку, обрывая её объяснение. - Нет, не надо. Мы уже шли по этой дороге. То, что ты совершила, ты совершила из любви ко мне. Я хотел бы, чтобы результат был другим, но не могу винить тебя за намерения.

Его взгляд снова упал на лунный клинок, наследственный эльфийский меч, которому каждый носитель мог добавить одну волшебную силу. Для матери Эрилин меч создавал волшебные врата между миром её человеческого любовника и далёким эльфийским островом Эвермит. Это привело к трагедии для всего эльфийского народа, и много лет спустя стало причиной долгой цепи событий, которые привлекли к Эрилин внимание арфистов Глубоководья. Даниле поручили за ней следить. В ходе этой миссии между ним и Эрилин возникли собственные узы: доверие, дружба и нечто более глубокое и бесконечно более сложное, чем любовь. Эрилин уступила Даниле право на лунный клинок и его силу. Этим поступком она нарушила многовековые традиции, согласно которым только истинный наследник мог владеть лунным клинком. Сама того не зная, она обрекла Данилу на вечную службу волшебному мечу.

Данила с радостью заплатил бы за их связь такую цену, но такого выбора ему не предоставили. Столкнувшись с результатом своего поступка, Эрилин поклялась освободить друга от невольной службы. Сделав это, она разрушила загадочную эльфийскую связь между ними. Когда эта связь прервалась, меч даровал Эрилин другую силу.

Теперь лунный клинок предупреждал её, когда лесному народу требовалась помощь героя. В лесах Фаэруна было разбросано немало небольших групп эльфов, и многие из них подвергались опасностям и лишениям. Эрилин снились тревожные сны, а её меч светился зелёным светом чаще, чем гас. Хотя она понимала, что у неё всего лишь один меч, и что она не может успеть к каждому попавшему в беду эльфу, призыв был слишком силён, чтобы не обращать на него внимания. Эльфийка была связана с лунным клинком узами души. С тех пор она почти постоянно находилась в пути и не могла жить иначе.