Сфероидос в огне - [9]

Однако уже скоро, из-за естественных и боевых потерь стала ощущаться нехватка специалистов. И хоть подготовка специалистов на замену не прекращалась ни на минуту, мы уже очень остро ощущали свою ослабленную готовность. За год, многократно сменились составы ремонтных бригад. Они, мои самые нужные и верные помощники гибли каждый раз и почти каждый день. А что я могла сделать для них и как мы могли им помочь. Все понимали, что без них сферосоидос не продержится, поэтому им позволялась многое и очень многое. Главное, чтобы они в свою смену опять были в форме. И самое главное, Все о ком я говорю, были женщинами!

Первоначально ими были самые взрослые, а сейчас, во многих командах работали девочки. Да, да! Девочки по десять, двенадцать лет! А, что было делать? Единственное, что я делала, так не мешала им любить! У многих ремонтниц было сразу же по несколько любимых, и они жили с ними так, как им они позволяли. И это тоже никогда не осуждалось. Возраст не учитывался. Я уверенно могла сказать, что весь наш экипаж был одной и большой колонией любимых. О нашей любви все время писали, снимали и показывали такие фильмы, что куда там Голливуд! Пожалуй, не одна порно студия не могла бы создать такие шедевры, какие снимали на нашем сфероидосе. И когда смерть настигала самых любимых героинь, то вся колония очень сожалела и страдала. Мы умели и хотели любви и умели любить, что не делали сами, тому тут же учились у других и сразу же пробовали со своими подругами. Не знаю, как было на других сфероидосах, но у нас была полная вседозволенность. Главный принцип, что исповедовала я и чему учила других. Все по взаимности и все по любви! Все во имя спасения ее и себя, всех нас грешных и праведных.

Поэтому, пополнение состава нашего экипажа, тут же вызвал целую волну сексуальных взрывов. Еще бы! Так много новых лиц, столько судеб, эмоций! Столько новых фигур и тел и все можно и доступно. Главное, по любви, по любви…во имя и с их именем, во имя всех нас! Главное, выжить!

Наконец-то я встречаю Сашу. Она очень красивая. Всегда была такой, а сейчас стала еще более красивой.

Обняла ее, расцеловала. Обе потом, всплакнули украдкой.

— Сашка! Как же ты хороша! Тебя не узнать, прямо. — Говорю ей, что бы ее поддержать и невольно любуюсь. А она и, правда, хороша! Чертовски!

— Так! Ко мне! Ты идешь ко мне! Я тебя со своей девочкой познакомлю.

Она тут же меняется и наивно так, спрашивает.

— Что? И у тебя на нее есть еще силы?

От того, как я смеюсь, она все никак не может понять и, пытаясь выяснить все до конца, уж такая наша бабья суть, снова расспрашивает.

— А она хороша? Возраст?

— Да, что ты?

— А фигурка? Рост?

— Не может быть!

— Как же ты с ней? Ведь это же так… — Я перебиваю ее. И уже замечаю, что операторы отвлекаются, нас слушают.

— Идем, идем. Я тебя провожу и с ней познакомлю.

— Как интересно?

А потом, словно спохватившись, начинает вместе со мной уточнять все о своих. Сколько, где, как? И все, что в таких случаях делала бы я. Мы так и не уходим с ЦП еще долго.

Во время перехода мне подают знать о себе наши компьютерщики. Спрашивают меня, что будем писать в памяти нашего бортового компьютера с тонущего борта. Если все подряд, так нам не хватит времени, а если выборочно или же через входные фильтры, то я должна им сказать, на что они их должны выстроить. Спрашиваю об этом Сашу. Она оживляется и говорит, что надо все записать, а то как же. Что же все старания оказались напрасными?

Я понимаю щекотливость положения, но желая мирным путем разрешить напряжение, прошу ее вместе со мной просмотреть выборочные записи кого-нибудь из ее экипажа. Она соглашается. На экране мелькают стихи, письма любимым, видео и фотографии. Масса эпизодов, фотографий оголенных тел. Своих и тех, с кем она, эта неизвестная спала и как занималась любовью. Я уже бросила на Сашу не один укоряющий взгляд, но она тупо смотрит на все это и молчит. Наконец я не выдерживаю, потому, что мелькает целая подборка отборной и непристойной порнографией. Подаю голосовую команду, и на огромном экране застывает крупным планом она. То, чего так все время добивалась и хотела запомнить она, эта без именная владельца частного архива. На нас смотрит хозяйка, довольно откровенно демонстрируя свою пипетку. Дело в том, что почти все девчонки увлекались подобными съемками и потом, глядя на них, мастурбировали. Многие обменивались такими файлами, и это было повсеместно.

— Ну, что? — Спрашиваю дипломатично. — Будем ставить на все это фильтры? Только записывать биометрическую информацию и то самую минимальную. Кто, откуда и кем. Что еще писать?

Поворачиваюсь к Саше. Она стоит и беззвучно плачет. Понимаю, что ей дорого все, как память, как интимная информация записей чувств и желаний девочек из ее недавнего экипажа.

Опять отвлекают. Саша молчит. Спрашивают, что делать с собаками?

— С кем, с кем? — Переспрашиваю я.

Саша оживает и тихо так и виновато поясняет. Что, мол, не у всех девочек была правильная ориентация, и она разрешала своим ремонтницам некоторые вольности в сексе.

— А, что? — С вызовом спрашивает меня. — У тебя разве, не так же?