Сфера разума - [47]
Через несколько минут появился историк.
— Уже собрались? — усмехнулся он, понимая нетерпение ребят. — Ну что ж, начнем пораньше. Сейчас мы в фокусе особо запрограммированных биополей. Вы проживете всю историю человечества. Не спрашивайте, что это — сон или явь? На это вам ответит потом специальная наука фантоматика.
Но что это? В ушах затихающим, уходящим эхом еще слышалось слово «фантоматика», Василь все так же сидел на траве, но уже в далеком прошлом, в глухих чащобах древнего леса. Но самое удивительное произошло с ним самим. Его тело сплошь покрыто густой бурой шерстью, и это Василя почему-то не испугало, показалось даже забавным и смешным. И ходил он смешно — полусогнувшись, на задних лапах и передними касаясь земли. И вдруг Василь замер, словно скованный необъяснимым страхом, осторожно взглянул вверх — в зеленую мглу листвы. Оттуда послышался предостерегающий крик сородича. Василь легко, словно подхваченный ветром, взлетел, уцепился за сук и взглянул вниз. Под деревом рычал и вертелся опоздавший с прыжком густогривый зверь — гроза древнего леса. В редких солнечных лучах, скользящих сквозь густую листву, его рыжая спина искрилась и вспыхивала, как пламя.
Василь завизжал от гнева, вместе со своими сородичами швырял в хищника кору и ветки. Потом, перелетая с дерева на дерево, очутился в безопасном месте; сопя носом и чмокая от удовольствия, ел вкусные и сочные плоды. И в это время, словно из лесной глуши, послышался усмешливый голос учителя:
— Вы уже не животные, но еще не люди. Вы живете жизнью природы и пользуетесь ее дарами, не причиняя ей вреда.
Голос утонул в гуле и клекоте внезапно налетевшего ливня. Потом пришла жара, леса и поляны курились душными испарениями. И странно: в этом влажном тумане проплывали годы, столетия; и Василь обнаружил, что его беззаботная жизнь в лесу как-то незаметно кончилась. Он уже почти безволосый и ходит на ногах, а в руках цепко держит грубо обтесанные камни. Ими он вместе с соплеменниками отбивается от хищников, выкапывает из земли съедобные корни, сочные клубни. Но не голод больше помнится, а холод. От него не было спасения ни в шалашах из сухих веток, ни в расщелинах скал. Он дрожал от холода, кажется, тысячи лет. Смутно помнятся длительные переходы по заснеженным равнинам, пугающие ночи, морозные мглистые рассветы… То была суровая одиссея первобытного люда, прошедшая то ли в полуяви, то ли в полусне.
Внезапно Василь вынырнул из вязкого полубытия и зажмурил глаза: в глубокой ночи ярко горел огонь, выбрасывая косматые языки пламени. Огонь, полученный руками человека! Повизгивая от наслаждения, Василь грелся у костра, потом вместе с соплеменниками пустился в пляс. И в это время сквозь взвизгивания и хохот в уши Василя тихо, словно из далекого будущего, вкрадывался дружелюбно-насмешливый голос:
— Ликуете? И правильно делаете. Вы положили начало великой технологической эволюции. Природа еще не слишком страдала. Но что дальше?..
Голос рассеялся в тишине проплывающих веков. Каких — не разгадать… Вдруг Василь увидел высокое звездное небо, рядом пофыркивали лошади и скрипели повозки. Женщины приглушенными голосами успокаивают плачущих детей. В руках у Василя лук, за спиной колчан со стрелами, а в груди тревога: вместе с племенем он спасается от воинственных соседей-степняков… Звезды и лоснящиеся под ними ковыли потускнели, занавесились мглой. И снова уходящие назад века, снова десятки иных неясных существований. И во всех былых жизнях почему-то сопровождал еле слышный скрип повозок.
Скрип становился громче, все назойливее лез в уши, и Василь пробудился из полунебытия в образе крепостного рабочего горнозаводского Урала. На визгливо скрипучей телеге он везет бурые глыбы железной руды.
«Восемнадцатый век! — мелькнуло в сознании Василя, неведомо как подселившегося к рабочему и его жизни. — Вот они, первые шаги индустрии и той самой железной технологии».
Глазами пожилого рабочего мальчик видел, как в стороне над лесом вился дым — там трудились углежоги, а впереди густо коптили небо заводские трубы. Рабочий взмахнул кнутом, и лошадь помчалась изо всех сил. Телега, окутавшись пылью, влетела в распахнутые заводские ворота и ворвалась… в двадцатое столетие!
Василь мгновенно понял это, ибо он, притаившись, жил в облике мальчика того времени. Зовут его Колей и сидит он на мягком сидении легкового автомобиля. Сквозь дымную гарь Василь видел улицы большого города. Коля ерзал и нетерпеливо спрашивал сидящего рядом отца:
— Мы едем в лес? А скоро будет лес?
При слове «лес» Василь, живший одновременно мыслями и чувствами Коли, почувствовал облегчение. Город пугал его, оглушал грохотом, давил каменными громадами. Но Коля — его двойник в двадцатом веке — ко всему привык и спокойно смотрел на проносившиеся мимо газоны с чахлой и пыльной травой, на деревья — измученные, задыхающиеся, с корнями, закованными в гранит и асфальт. «Вот она какая, железная технология, — пронеслась у Василя мысль. — Даже в небе вместо живых птиц летают металлические».
Машина выехала в пригород. Среди садов мелькнули одноэтажные домики, чем-то похожие на хаты родного села. А когда за дачным поселком зазеленел густой лес, Василь почувствовал себя почти как дома. Коля же вообще ликовал. Выскочив из машины, он собирал ягоды, беспричинно смеялся, радовался каждому цветку и восклицал:
В таежной глуши, возле небольшого озера он встретил девочку лет десяти-двенадцати. Она была какая-то странная и говорила, что упала сюда из будущего.
Действие повести «Мальчик из саванны» (1982 г.) развертывается в далеком будущем.Своеобразный диптих со «Звездными берегами» составляет повесть С. Слепынина «Мальчик из саванны» (1982). Изображается здесь тот же (чуточку более ранний) гравитонный век Земли, век аква- и аэрогородов, восстановленной биосферы, мгновенных телевизитов и почти мгновенных перемещений в пространстве, забавных домашних роботов, светомузыки — в одной повести, «звучащей» живописи — в другой. Похожи в чем-то и герои, безгранично устремленные в космос, одинаково по-богатырски неуклюже опекающие своих ближних.
Повесть — дебют Слепынина (1966 г.), изображает войну между людьми и андроидами на далекой планете. Повесть представляет собой типичную «космическую оперу», не осложненную серьезными проблемами.Да, добрососедство, бескорыстная, ненавязчивая помощь — именно это движет героями нашей космической фантастики. И если даже летит к Земле корабль с фарсанами («Фарсаны» свердловчанина С. Слепынина, 1966), фантаст пытается всесторонне разобраться: что же их породило — злонамеренных этих биороботов? Жутковатая история нужна ему вовсе не затем, чтоб поразвлечь читателя остреньким сюжетом, нет, — чтобы заставить задуматься о небезопасности иных вариантов развития науки, возможных ведь и на нашей планете…
Там, где благо людей, их духовное совершенствование перестают быть высшей целью, где человек превращается в обезличенный винтик, наука рискует выродиться в зловещую, порабощающую силу. Именно так происходит в повести С. Слепынина «Звездные берега» (1976). Герои повести попадают на планету, напоминающую им родную Землю, но начисто лишенную жизни: бесконечный океан песков покрывает ее поверхность. Причины выясняются позже. Некогда обитатели Харды передали совершеннейшим автоматам управление не только производством, но и чисто человеческими сферами жизни.
В полете к Альтаиру произошла гравитационная катастрофа, которая привела к громадному сдвигу во времени, и земной звездолет «Орел» возвращается на планету, где обосновалась технически могучая, но враждебная космическому братству цивилизация…
В плавание по звездному океану на светлом фрегате отправляются герои романа Капитан, Старпом и Художник. Команда, состоящая сплошь из головрезов, поднимает бунт, цель которого — захватить фрегат и заняться разбоем. Но корабль засасывает Черная Дыра. Экипаж превращается в бесплотных духов. Где, в каких мирах, в каких тысячелетиях доведется им обрести покой?
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.