Сезон солнца - [23]

— Я говорил с советниками короля Гутрума, а потом и с ним самим, — продолжал Олав. — Он не забыл о том, что я раздобыл ему прекрасное лапландское перо для подушек. Кстати, я продал его не без выгоды для себя. Король отнесся ко мне милостиво. Когда я сказал, что хочу жениться на тебе и в твоих жилах течет не моя кровь, он ответил, что даже христианские священники не стали бы возражать против такого брака.

— Но почему ты хочешь жениться на мне? Ты же знаешь, что я презираю тебя. Зачем тебе это нужно?

— Выбирай выражения, Зарабет, — девчонка все слышит и понимает. Кстати, Лотти может услышать и о том, что я сделаю с ней, если ты не покоришься моей воле.

Зарабет уже не пугали его угрозы. Она давно жила как во сне, не надеясь на то, что судьба когда-нибудь одарит ее счастьем. Если бы не Лотти, которая нуждалась в ней, Зарабет просто легла и умерла бы. Но ради сестренки девушка готова была продолжить свое жалкое существование.

— Ты будешь спать со мной либо как жена, либо как наложница.

— Тогда уж лучше как наложница, — равнодушно ответила она. Во взгляде Зарабет не отразилось ни единого чувства, ее глаза оставались холодны, как и ее окаменевшее сердце.

Олав подумал, что ей не следовало говорить так. Зарабет должна на коленях благодарить его за то, что он согласен взять ее в жены без приданого, а она просто издевается, желая привести его в ярость!

— Ну уж нет, наложницей ты не будешь. Это может повредить моей репутации, — стараясь говорить спокойно, объяснил Олав. — Люди начнут шептаться у меня за спиной, сплетничать, строить козни. Я потеряю покупателей. Нет, я не хочу ставить под сомнение свою добропорядочность. Ты станешь моей женой, и тогда мое доброе имя останется незапятнанным. Мы поженимся очень скоро, я закажу тебе новое платье. Ты будешь улыбчива и ласкова со мной. А если тебя спросят обо мне, ты будешь отзываться почтительно и с любовью.

— Если я не соглашусь, ты убьешь Лотти?

— Да.

Зарабет понимала, что Олав теперь всегда будет использовать Лотти, чтобы добиться своего. Она отрезала хлеб, намазала его медом и стала есть.

— Отвечай мне, Зарабет!

Она не торопясь доела хлеб и вытерла губы.

— Не припомню, чтобы ты задавал какой-то вопрос. Так что тебя интересует, Олав?

— Черт побери, ты станешь моей женой!

— Это не вопрос.

Он в ярости вскочил со стула, и Зарабет почувствовала нешуточную угрозу. Но отчиму не удалось застать ее врасплох. Она схватила нож и крепко зажала его в кулаке.

— Не двигайся, Олав, или я зарежу тебя.

— Ты этого не сделаешь.

— Я не шучу, Олав. Ты не посмеешь прикоснуться ко мне или к Лотти, иначе я убью тебя. Клянусь, я говорю правду.

Отчим замер на месте, стараясь не показать, что испугался. Зарабет положила нож на стол, и только тогда он с облегчением вздохнул.

— Жена не должна угрожать своему мужу.

— Зато падчерица может угрожать своему отчиму.

— Ты говоришь, как сирота, с которой плохо обращались в детстве, — усмехнулся Олав, услышав в ее словах горечь. — В действительности же тебе прекрасно жилось в этом доме, и я никогда не ограничивал твоей свободы. Любая женщина была бы рада оказаться на твоем месте.

— Ты позовешь своего сына с женой на свадебное торжество?

Олав злорадно улыбнулся, но Зарабет осталась к этому равнодушна. Ее не волновало, как отнесется к их браку Кейт. С тех пор как Магнус покинул Йорк, ее вообще мало что интересовало. Если сын бросится на Олава с кулаками или Токи закатит истерику, ей все равно.

— Да, — ответил Олав, потирая руки. — Я позову всех.

Так он и сделал. Через неделю после этого разговора Олав закатил пир, не считаясь с расходами. В солнечный майский день отчим и падчерица стали мужем и женой. Сначала их обвенчали по-христиански. Таинство свершил сам епископ, что подтверждало одобрение брака королем Гутрумом. Затем соответствующие обряду молитвы были вознесены богам викингов — Одину, Тору и Фрее. Олав заказал Зарабет красивое платье из розового шелка, его стягивал на талии белый кожаный пояс, и накидку на полтона потемнее, которую на плечах поддерживали серебряные броши. Их сделал на заказ лучший мастер в городе.

На площади Медных ворот были выставлены столы, покрытые белыми скатертями. Гости угощались жареной говядиной, яблоками, грушами, репой с луком. Здесь было вдоволь поджаренного хлеба, меда и масла. Гости, пораженные щедростью Олава, неустанно возносили ему хвалы. Казалось, никого не удивляло то, что он женится на падчерице, которая вдвое моложе его.

Олав даже снизошел до того, что велел сшить новое шерстяное платьице для Лотти. Малышка ни на шаг не отходила от сестры и во время христианской церемонии стояла рядом, уткнувшись лицом ей в юбку.

Кейт с женой тоже присутствовали на церемонии и были на удивление молчаливы. Токи, которая редко сдерживала свои эмоции, предпочла отмолчаться, понимая, что не только соседи и знакомые, но и все знатные горожане одобряют выбор Олава и превозносят его до небес за добросердечие и щедрость. В середине дня появился король Гутрум, и Олав был сам не свой от гордости.

Зарабет ловила на себе завистливые взгляды незамужних женщин и вдов, но по-прежнему оставалась равнодушной ко всему. Если бы только эти люди знали, как тяжело и пусто у нее на душе! Девушка задумалась о предстоящей ночи, о том, как выглядит Олав нагишом, о том, что совсем скоро он лишит ее девственности, но эти мысли не пробудили в ней даже отвращения. Казалось, все это должно произойти не с ней, а с кем-то другим. Зарабет обняла Лотти за плечи и крепко прижала к себе.