Сезон отравленных плодов - [2]
Женя тайком заглядывает внутрь пакета с Марианной – вдруг торт к чаю, конфеты или печенье? Лаиля Ильинична, бабушкина подруга, всегда приносит «Птичье молоко». Но в пакете лишь махровое тряпье в цветочек, косметичка и что-то, завернутое в еще один пакет. Наверное, все вкусное – в сумках у Ильи.
А на веранде всех уже встречает папа, спрашивает, как доехали, не устали, и тетя Мила охает и жалуется на духоту в электричке, еле успели на нее, места́ заняли на солнечной стороне, но уже было не выбрать, народу много, всё битком, тележки эти, и пьяная морда какая-то села рядом и давай заваливаться на плечо…
Папа кивает, слушая. Завидев Женю, машет ей: быстрее, не тащись.
– Это в дом? – спрашивает Женя о пакете и кожаном лакированном мешке.
– Ну а куда еще? К себе в комнату поставь, – отвечает папа и снова тете Миле с Дашей, улыбаясь: – Проходите, вот тут обувь, вот сюда, на полочку…
– Простите, что мы с пустыми руками, – говорит тетя Мила, послушно разуваясь. – Не успели зайти в магазин, Дарья хотела быстрее в туалет, вечно не вовремя…
– Ма-ам, – с укором в голосе отзывается Даша.
– Ничего страшного, ничего страшного… Вот тапочки, выбирайте, какие нравятся, вот здесь.
– И хорошо, что не зашли! У нас полно всего. – Из дома донесся голос бабушки. – Голодные?
– Конечно голодные, разогревайте, – отвечает за тетю Милу папа и увлекает ее внутрь.
Он не говорит – воркует. У него хорошее настроение, хотя с утра он нервничал, как и всегда перед приездом гостей. Мама с бабушкой больше молчали, готовили и убирались, а Женя взяла плеер и ушла на дуб. «Папа просто устал, нужно вести себя потише». Мама обычно говорит так – раньше говорила, – а потом уже и предупреждать стало не нужно: Женя научилась слышать раздражение, как собака слышит ультразвук. Нарастающую электрическую близость скандала – сейчас рванет или чуть позже?
Но теперь все тихо и спокойно. Безопасно.
Даша скидывает шлепки и заходит в дом, осматриваясь, как в опасных джунглях. Илья задерживается на пороге, бросает взгляд на сумку и пакет, протягивает руку:
– Давай отнесу.
Женя мотает головой, продолжает распускать шнурки, путаясь пальцами в петлях. Илья уходит, остаются только запахи электрички, бензина, дезодоранта и порошка для стирки. Женя украдкой нюхает свое предплечье. Оно пахнет болячками, грязью и загаром, древесной корой, усыпано точками комариных укусов.
Она берет пакет и сумку и заходит в дом.
Женя терпеть не может семейные застолья.
Всегда страшная суета, все носятся с едой, а Женя должна смотреть за пирогом в духовке, чтобы не сгорел, принести редиску с огорода, помыть ее, помыть посуду, поставить чайник, принести стул, блюдо, полотенце, помочь раздвинуть стол, не мешаться под ногами, показать гостям, где переодеться и положить вещи.
А после начинаются разговоры.
Женю сажают на табуретку рядом с теликом, и надо вести себя прилично, молча есть и слушать, изображая интерес. Иногда гости спрашивают дежурное «а как школа?», «кем собираешься стать?». И Женя отвечает «хорошо» и «переводчиком», а остальное за нее нетерпеливо дополняют папа с мамой. И снова слушает, примерно вот такое.
– Мы идем, я гляжу: а у вас кто-то сидит на дубе, – говорит тетя Мила со смешком. Этот смешок выскакивает откуда-то из ее межгрудья и шлепается на пол, не в силах взлететь.
Папа наливает «Очаковского» из баклажки.
– Ну это ж Женька. Вечно на дереве, как обезьяна.
– Как она вымахала! Крепкая девка.
Женя снова ощущает свое внезапно выросшее тело. Оно будто натягивает кожу, жмет в подмышках.
– Ума только никак не наберется, в школе тройбаны одни. Все в сиськи ушло.
– Юра! – говорит мама с укоризной. Потом Илье, с улыбкой: – Илья, будешь пирог?
А Жене очень хочется вернуться на дуб, в тенистую развилку между веток, в гущу листвы. Сидеть там, пока все не лягут спать.
Окружающие часто говорят о Жениной груди, как будто Женя сама ее не видит. Подчеркивают в разговоре, как Женя выросла, выразительно поднимая брови, хотя она совсем не обязательна, вот эта мимика с намеками.
Во-первых, Женины груди натягивают рубашечную ткань до скрипа, всё топорщится, и в образовавшиеся отверстия между пуговицами можно рассмотреть лифчик. Поэтому в школу Женя носит свободные вещи.
Во-вторых, в этих свободных кофтах и свитерах кажется, будто Женя целиком такая – огромная, как ее бюст. Или как попа.
В-третьих, когда Женя идет по этажу в школе или по улице – да где угодно, – весь мужской пол от мала до велика оглядывается, косится, пялится на нее, изучает ее ужасные уши, и рубашку-парус, и конопушки, и полноватые (она мерила сантиметром) бедра, из-за которых Женя не носит короткие юбки. От стыда она хочет стать невидимой и после уроков бежит скорей домой, выбирая самую безлюдную окольную дорогу. И лишние разговоры о ее груди и о том, как она – кто? грудь? Женя? попа? о чем они все говорят? – выросла, ее не радуют.
– Дашуля, а тебе? Положить еще котлету?
– Я Дарья, а не Дашуля.
– Мила, а ты все там же?
– Да, прибавили зарплату немного.
– Как хорошо!
– Но навалили всего – уйма, дергают постоянно…
– Это, конечно, плохо.
– Но не слишком, ведь знают, что я – ценный работник. Кто еще будет так надрываться? Никто же, я одна такая…
Павел Чжан – талантливый программист крупной китайской компании в Москве. Бывший детдомовец, он упорно идёт к цели: перебраться из стремительно колонизирующейся России в метрополию, Китай, – и не испытывает угрызений совести, даже когда узнаёт, что его новый проект лежит в основе будущей государственной чипизации людей. Но однажды, во время волонтёрской поездки в детдом, Чжан встречает человека, который много лет назад сломал ему жизнь – и избежал наказания. Воспоминания пробуждают в Павле тьму, которой он и сам боится…«Павел Чжан и прочие речные твари» – роман о травме и её последствиях, о нравственном выборе, о справедливости – и относительности этого понятия, о китайских и славянских мифических чудовищах – и о чудовищах реальных, из плоти и крови.Содержит нецензурную брань!
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?
Тимур Валитов (р. 1991) – прозаик, дважды финалист премии «Лицей» за сборники «Вымыслы» и «Последний раунд», лауреат премии журнала «Знамя». Рассказы также входили в шортлисты литературной премии Дмитрия Горчева и Волошинского конкурса. Произведения переведены на немецкий и болгарский языки. «Угловая комната» – дебютный роман. Лето 2018 года. В России гремит чемпионат мира по футболу, но молодому герою не до спортивных состязаний – личная трагедия вырывает его из московской размеренной жизни и возвращает в родной город.
УДК 821.161.1-32 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 С29 Художник Владимир Мачинский Селуков, Павел Владимирович. Добыть Тарковского. Неинтеллигентные рассказы / Павел Селуков. — Москва : Издательство ACT : Редакция Елены Шубиной, 2020. — 349, [3] с. — (Роман поколения). ISBN 978-5-17-119576-2 Павел Селуков родился в 1986 году на окраине Перми. Сбежал из садика, сменил две школы и пять классов, окончил училище. В тридцать лет начал писать рассказы. Печатался в журналах «Знамя», «Октябрь», «Алтай», «Вещь», «Шо».
Евгения Некрасова – писательница, сокураторка Школы литературных практик. Цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей», а дебютный роман «Калечина-Малечина» и сборник рассказов «Сестромам» входили в короткие списки премии «НОС». Новый сборник «Домовая любовь» – это рассказы, повести и поэмы о поиске своего места, преодолении одиночества и сломе установок; своего рода художественное исследование дома и семьи. Как и в предыдущих книгах, в изображение российской повседневности встроены фольклорные мотивы. «Магический реализм нас обманул.
Евгения Некрасова — писательница, сценаристка. Её цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей». В новом романе «Калечина-Малечина», как и во всей прозе Евгении Некрасовой, соединяются магический реализм, фольклор и эксперимент, чувствуется влияние Гоголя, Ремизова, Платонова, Петрушевской. Девочка Катя живёт с родителями в маленьком городе на 11 этаже обычного панельного дома. Миру вокруг Катя не нужна: «невыросшие» дразнят, а у «выросших» нет на неё сил и времени. И Катя находит для себя выход… Но тут вмешивается Кикимора, живущая за плитой на кухне.