Сезон охоты на падчериц - [10]

Как странно, еще сутки назад я смахивала с воротника столичный снежок, а сегодня за моим окном влажный индийский вечер…

— Настя, скажите, у вас есть мужчина? — Это была первая фраза, адресованная сестрами лично мне. До сего момента они меня искренне не замечали.

— Есть, — коротко проинформировала я то ли Анну, то ли Марию, я пока еще не могла отличать близняшек друг от друга.

— Ах, ну конечно, конечно! — Они говорили сразу обе. — Настя, а вы его сильно любите?

— Сильно. — Я не понимала, к чему они клонят. Мне милостиво было разрешено курить на кухне, и я с наслаждением затягивалась легкой сигаретой, запивая ее крепким кофе. Отвлекаться на бесцеремонные вопросы не больно-то и хотелось.

— А вы могли бы ради него совершить поступок? — не унимались девицы. Разговор был непонятным. Ничто не давало к нему поводов.

— Какой поступок?

— Ах… ну, какой поступок? Например, — зловеще понизила голос одна из сестер, — например, убить.

— Зачем?

— Затем, чтобы доказать свою любовь. — То ли они были все-таки дуры, то ли отчаянно притворялись. Выходило, впрочем, убедительно.

— Есть и другие способы доказать, — философски заметила я.

— Ах, конечно, конечно! — залепетали они и, перебивая друг друга, стали вдруг рассказывать мне содержание какого-то дамского романа, который, как оказалось, прочитали в самолете.

Главная героиня, защищая любимого мужчину от врагов, решается на тяжкое преступление и потом сдается полиции. Из тюрьмы она выходит спустя десять лет, седая и просветленная. В общем, круче, чем в индийском кино. Анна и Мария с таким восторгом изливали на меня содержимое дешевого романчика, что я усомнилась в их психическом здоровье. Ладно, дуры, но больные дуры?

Впрочем, девочки быстро потеряли интерес и к данной теме, и ко мне. Казалось, они существуют в своем изолированном мире. И только время от времени высовывают из-за толстой стены отчуждения незамутненные знанием жизни мордашки и, приходя в неописуемый восторг, тут же улезают обратно. Как в зоопарке.

Они были очень странные. Пожалуй, до сих пор я не встречала людей, чья глупость внешне смотрелась бы так очаровательно. Считая себя не столько красивой, сколько умной, я возносила достоинства интеллекта на высоту, недоступную в моем понимании большинству женщин. Высокий коэффициент умственной деятельности считала своим тайным оружием и в глубине души гордилась умением быстро вставлять в разговор ту или иную яркую цитату, замаскированную под собственную мысль. Конечно, к большому уму мне хотелось бы иметь еще и длинные ноги и шикарную грудь… Но уж что бог послал.

А тут я вдруг отчаянно позавидовала девочкам.

Глава 3. В которой камера оператора судорожно скакала по каким-то руинам, еще дымящимся.

В десятом часу в комнате сестер началась суета. Они хлопали дверцами шкафа, хихикали, разговаривали с кем-то по телефону. В десять сестры вышли в гостиную при полном параде. Анна — в красном, Мария — в голубом. А может, наоборот, в голубом была Анна. Смотрелись они ослепительно, почти неприлично.

И все-таки я не верила ни в их глупость, ни в их красоту.

— Мы готовы, — сказала та, что была в красном.

— Фима, мы готовы, — повторила та, что была в голубом.

Ко мне они не обращались. Я этим вечером в расчет, видимо, не принималась.

— Я тоже готов, — сказал Фима, выходя из клозета и застегивая на ходу ширинку. Поистине, двинешься тут с ними.

Оставшись одна, я некоторое время предавалась размышлениям. Мысли мои уносились далеко от экзотической Калькутты. Со скоростью света преодолевая тысячи километров, они сиротливо топтались на заледенелом пороге деревянного загородного домика. Сделав пару попыток дозвониться Лешке, поняла, что сегодня не мой день. Связь категорически не соглашалась нарушить деревенскую идиллию, которой наслаждался сейчас любимый мужчина. Ну и ладно. Все равно он меня простит. Все равно без меня ему никуда. Точнее, это мне без него никуда. И он, как человек ответственный, не может этого не понимать.

Последний год я не знала, какого бога благодарить за то, что он послал бедной замученной одиночеством Настеньке такого роскошного во всех отношениях мужчину, как Лешка. Преодолев критический с точки зрения обустройства личной судьбы тридцатилетний рубеж, я рассчитывала только на работу. Именно в ней я пыталась найти отраду душе и усталое удовлетворение телу. Но и с работой не больно клеилось. А уж с мужчинами и подавно. Не умея флиртовать и полагая, что естественность — лучшее украшение девушки, я отпугивала потенциальных кавалеров задолго до того, как их мысли успевали приобрести эротическую подоплеку. В итоге со мной любили выпить пива, потрепаться за жизнь, поспорить на сложную политическую тему. Но конфеты и комплименты друзья мужского пола дарили не мне, а моим манерным приятельницам, которых сами же за глаза иначе как стервами не называли.

Одно время я даже подумывала о том, чтобы кардинально сменить имидж, перевоплотиться в эдакую ведьмочку с ярко подведенными глазами и острым как бритва язычком, капризную, требовательную, загадочную. “Не смеши меня, — сказала мне тогда подруга Санька, — положим, актерского мастерства тебе хватит, чтобы продержаться в роли месяц-другой. Возможно, ты даже успеешь за это время захомутать одинокого красавчика. А дальше что? Так и будешь всю жизнь играть? Свихнешься рано или поздно. А коли выйдешь из роли, разочаруешь милого. Нет, мать, надо искать мужика, который примет тебя такой, как ты есть. В парикмахерскую я бы на твоем месте сходила. Но вот все эти роковые штучки… оставь”.