Сезон мошкары - [24]

Втроем они воззрились на Рыжего Медведя. Ведь до сих пор они знали о нем лишь то, что жил он раньше в резервации где-то на севере.

Медведь улыбнулся, и безупречные его зубы сверкнули при свете костра.

— Хотите и обо мне узнать? Я расскажу первым делом вот это. — Он вытащил бумажник, а из него шлепнул на стол карточку.

Кевин поднес ее к глазам. Это было удостоверение личности, выданное Департаментом по делам индейцев. Документом удостоверялось, что Реймонд Рыжий Медведь принадлежит к племени аборигенов чиппева с Красного озера, обитающих за северными пределами озера Верхнее, где климат таков, что Алгонкин-Бей по сравнению с этими местами кажется чуть ли не Флоридой.

Огонь костра отбрасывал яркие театральные сполохи на лицо Медведя. Голос его был негромок, едва различим за плеском воды.

— Холодно было в резервации, — говорил он. — Трудная там жизнь. В доме мы никогда не могли согреться. И холодильник всегда пустой. А по утрам на окнах морозные узоры.

Рыжий Медведь замолчал, уставившись в огонь. Помолчали.

Наконец Леон проговорил:

— А еще что-нибудь нам расскажешь?

Рыжий Медведь покачал головой:

— Я и рад бы. Я доверяю вам. Всем вам доверяю. — Он оглядел их всех по очереди: Леона, Кевина, Клыка. — Но существуют вещи, говорить о которых я не могу. Есть и другие, узнать которые еще не готовы вы. Кое-что доступно лишь немногим.

Кевину захотелось уйти, забраться в постель, забыться сном. Слишком все это казалось странным.

Рыжий Медведь улыбнулся.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Через неделю-другую я принесу жертву, и мы в точности узнаем, как нам действовать.

— Жертву? — удивился Кевин.

— Больше ничего сейчас не говори, Кевин. Скоро ты узнаешь, что я имею в виду.

Леон бросил в огонь свою сигарету:

— Может быть, ты имеешь в виду, что после этой жертвы я смогу свободно разгуливать по главной улице и никакие байкеры мне будут не страшны?

— О, конечно. Это я тебе гарантирую. Если все будет так, как я ожидаю, то через полгода викинг-байкеров при виде тебя будет бросать в дрожь.

— Хорошо бы так, — сказал Леон.

9

Через неделю после этой исполненной важности беседы на берегу они вчетвером — Рыжий Медведь, Кевин, Леон и Клык — встретились в ресторане «Розовый бутон», грязной харчевне к югу от города возле Ридс-Фоллз. Клык выглядел смущенным, так как по дороге в «Розовый бутон», где он бывал, по подсчетам Кевина, по меньшей мере раза три, он заблудился, и другим пришлось его ждать. Рыжий Медведь ничего ему не сказал, лишь глянул этими своими глазами эскимосской лайки. Сначала они шли в гору вдоль линии водопроводных труб. Потом свернули на трассу, проложенную сноумобилями, в это время года пустынную. Пройдя несколько сот ярдов, они отважились пойти по тропе, которая и тропой-то могла называться лишь с натяжкой, потому что идти по ней было не легче, чем продираться через заросли. Мало-помалу они добрались до гребня горы, выйдя на скалистую площадку.

Рыжий Медведь велел им разжечь жертвенный костер — точно так же, как разжигал его недавно он. Потом показал на луну, полную, но не до конца.

— Чудесно, — сказал он. — Просто чудесно.

Одет он был в штаны из телячьей кожи и такую же куртку, и то и другое с бахромой. Куртка к тому же была затейливо расшита бусинками. Такой картинный голливудско-индейский наряд, подумал Кевин, выглядел бы глупо на другом, только не на Рыжем Медведе. На поясе у него болталась фляжка, а рядом висел длинный нож в чехле из телячьей кожи.

— Наша жертва ждет нас на том склоне горы. Вы трое оставайтесь здесь и не двигайтесь, что бы ни услышали, не двигайтесь. Возможно, вы ничего и не услышите. Когда я вернусь, я исполню ритуальный танец. Если все это кажется вам диким, если вы не можете воспринять чужую культуру, чужие обычаи, то я заранее прошу вас уйти. Уйти и больше не возвращаться.

Никто не шевельнулся.

— Но решив остаться, вы должны молчать об увиденном, не рассказывать об этом никому. Понятно?

Рыжий Медведь подошел к Кевину, почти вплотную приблизил к нему лицо с прозрачно-бледными глазами:

— Понятно?

— Да, конечно. Понятно. Я остаюсь.

Точно так же Рыжий Медведь подошел к Леону. Леон тоже ответил, что остается.

Настала очередь Клыка. Недомерка Клыка, чей вздернутый нос напоминал поросячье рыльце. При свете костра он казался каким-то нездешним существом.

— Тебе понятно? — спросил и его Медведь. — Ты не должен никому об этом говорить.

— Не буду говорить. Обещаю.

— Под страхом смерти, — сказал Рыжий Медведь.

— Обо мне не беспокойся, — заверил его Клык. — Я ни одной живой душе не скажу. Вы, ребята, мне как братья.

— Именно. Мы теперь твоя семья.

Рыжий Медведь расчехлил свой нож.

— Ждите и не разговаривайте. Через десять минут я вернусь. До этого времени — полное молчание. Глядите на огонь и ни о чем не думайте. Я буду просить духов направить меня.

Рыжий Медведь поднял над головой нож острием вверх и вытянулся на цыпочках, словно призывая удар молнии. Он произносил какие-то слова на языке, который Кевину показался не то языком оджибва, не то чиппевы, не то еще какого-нибудь индейского племени. Звучал он экзотически — щелкающие гортанные звуки не делились на предложения, а лились невнятным потоком слов с частым повтором. Затем Рыжий Медведь опустил нож, позвякивая своими бусинами, и скрылся за гребнем.