Сезон любви на Дельфиньем озере - [47]

Поэтому все окружающие приходили в ужас, когда в руки ему попадала гитара, и старались отвлечь его от пения, впрочем, делали это очень мягко, чтобы не обидеть его чувствительную душу. Самое смешное, что он стремился петь и на сцене, интересно, как справлялись с этим его неуемным желанием режиссеры?

Но ни в роли старика Нептуна, ни тритона из его ближайшего окружения — мы решили, что актеры сами распределят их между собой, — петь не надо было, и мы были в этом отношении спокойны. В конце концов морским царем стал Женя — это больше подходило ему по характеру. Высокий и худющий, обросший и оборванный почти как хиппи, Женя обладал тем, что в артисте называется темпераментом, и этот темперамент проявлялся во всем, в том числе и в самых простых ситуациях — он всегда и везде должен был быть на коне. В общем, если Игорю больше подходили голубые положительные роли, то Женю с его блестящими выразительными глазами я почему-то представляла себе в образе Ричарда III. Он и в жизни был строптив и неуступчив и нередко покрикивал на товарища, на что Игорь реагировал с присущим ему юмором и добродушием.

С костюмами дело обстояло очень просто — в домике ихтиологов хранились большие запасы самой настоящей рыбачьей нейлоновой сети с Командорских островов, причем, на наше счастье, зеленой. Театральный грим, как ни странно, нашелся среди разного хлама в кладовке у Елены Аркадьевны.

Трезубец для Нептуна соорудили из облысевшей швабры, в которую воткнули три вилки, причем на кухне столько вилок не нашлось, и эти ценнейшие приборы пришлось конфисковать у Эмилии. Корону для повелителя морских глубин вырезали из фольги.

Впрочем, все это были мелочи. Главным было само представление, и мы уже несколько дней подряд собирались по вечерам у ихтиологов или на Красной площади и писали сценарий. Впрочем, «писать сценарий» — это слишком громко сказано. Дима Черкасов с видом голливудской звезды, как какой-нибудь Скотт Фицджеральд, бросал идеи, требуя, чтобы мы их обрабатывали и доводили до ума. Я, естественно, этого терпеть не могла и постоянно с ним ругалась. Так что основная работа пришлась на долю Ники, Вики, Славика и помогавшего им Геры Котина.

Нельзя сказать, что заняты делом были только мы одни. Серьезно готовились не только к постановочной, но и к кулинарной стороне праздника. За двое суток до Дня рыбака несколько человек было командировано в Сухой Лиман — накануне ночью с неба немножко покапало, и мы надеялись, что этого достаточно, чтобы грибники не вернулись с пустыми руками. И действительно, кое-что они принесли — достаточно для грибного соуса.

В качестве основного блюда был выбран салат из мидий, правда, не без сопротивления Валерия Панкова и студента Гоши, ангелов-покровителей нашей морской выдры Анютки. Анютка уничтожала мидии с фантастической скоростью, и они считали, что грех переводить на людей с таким трудом достававшихся им моллюсков.

Обычно за мидиями отправлялись на веслах студент Гоша и еще два-три человека. Это было нелегкое занятие, потому что ближайшие окрестности вследствие изумительного аппетита Анютки были опустошены в первые же дни ее пребывания на базе, и им приходилось отправляться за добычей все дальше и дальше, так что они скоро смогли бы участвовать в соревнованиях по академической гребле — так они натренировались. К тому же не так-то просто грести против течения по неспокойному морю, и однажды перегруженная ракушками лодка перевернулась, на счастье, у самого берега, так что злосчастные мидии пришлось вылавливать второй раз.

Но демократическая процедура голосования победила, и большинством голосов было решено организовать экспедицию за мидиями. Поэтому в субботу вечером почти все сотрудники базы, те, кто не успел придумать себе неотложное занятие или спрятаться подальше, на всем, что держалось на воде: новом катере (Максим ради такого случая расщедрился на бензин) и двух весельных лодках, — отправились на дальние отмели.

Устрицы в Ашуко добывают следующим образом… нет, вернее, их сначала выращивают, а потом уже добывают. В море забрасывают канат, к одному концу его привязывают тяжелые камни, а к другому — буй, так что он стоит в воде вертикально. К этой толстой веревке прикрепляются плавающие в воде личинки моллюсков, и здесь уже они развиваются и растут. Через несколько лет канат, весь облепленный гроздьями мидий, вытаскивают и срезают с него ракушки острыми ножами.

Подсобный персонал — в основном женщин — высадили на отмели, чтобы они разделывали моллюсков прямо на месте, а лодки отправились дальше в море за добычей. Несколько часов мы сидели на берегу при свете костра и чистили, чистили до бесконечности проклятые ракушки. Муторное это занятие! И главное, очень маленький у него выход — просто плакать хочется, когда видишь, что все работают уже час, а котелок еще не наполнился даже на треть! Впрочем, разбавлявшие наш женский коллектив мужики поддерживали наш моральный дух, рассказывая веселые байки. Я молча, стиснув зубы, сидела рядом с весело щебетавшей Вандой (моя тетушка не ест мидий — печень, но она сочла своим долгом участвовать в общей затее) и орудовала ножом, давая себе зарок, что после приезда в Москву целый месяц у себя на кухне буду только кипятить воду и жарить яичницу.