Сезон костей - [114]

Страж опустился на колени рядом с Лисс. У него на скулах играли желваки, но он ничем не выдал своей боли и велел:

– Пейдж, подай амарант.

Я протянула ему склянку с последней порцией амаранта.

– Теперь карты, – сказал он, не поднимая головы.

Колода легла ему на ладонь.

– И нож.

Майкл вручил мне кинжал с черной рукояткой. Я вынула его из ножен и отдала стражу. Арлекины вновь зашептались. Обнимая Лисс за плечи, Джулиан в упор посмотрел на меня.

– Джулс, доверься мне.

Тот нервно сглотнул.

Откупорив флакончик, страж плеснул немного темной жидкости себе на ладонь и смазал акробатке губы и носовую впадину. При этом Джулиан сжимал безжизненную руку девушки. Страж принялся натирать ей виски. Покончив с этим, тщательно завинтил крышку и передал мне флакон. Затем взял нож за лезвие и протянул Джулиану:

– Порежь ей пальцы.

– Что?!

– Мне нужна ее кровь.

Джулиан покосился на меня. Я кивнула.

Трясущимися руками он стиснул рукоять.

– Прости, Лисс.

Острие прошлось по кончикам пальцев. Выступила кровь.

– Пейдж, Майкл, разложите карты, – скомандовал рефаит.

Мы повиновались, расстелив колоду полукругом. Страж провел рукой Лисс по картам, смазывая картинки кровью.

Потом протер нож чистой тряпицей, снял левую перчатку и сжал лезвие в кулаке. По бараку пронесся изумленный вздох. Рефаиты никогда не снимали перчаток, заставляя думать, что у них вовсе нет рук. Однако они были. Мы как завороженные смотрели на длинные крепкие пальцы, сплошь покрытые шрамами. У нас снова вырвалось дружное «ах!», когда рефаит прокрутил лезвие в кулаке и раскрыл ладонь, обнажая длинную рану с сочащейся эктоплазмой. На каждую карту пришлось по нескольку капель. Страж орошал своей кровью колоду, как когда-то Афродита поливала нектаром кровь Адониса. В каморке начали собираться фантомы; их влекли карты, Лисс и рефаит. Вскоре в эфире образовался призрачный треугольник. Потусторонняя дверь наконец отворилась.

Страж натянул перчатку, собрал карты в колоду, сунул ее Лисс в декольте, чтобы те касались кожи, и прижал сверху рукой.

– А из крови Адониса явилась жизнь, – проговорил он.

Лисс открыла глаза.

27 Торжество

Первое сентября 2059 года. Два века, как с неба посыпались странные оранжевые звезды. Два века, как лорд Палмерстон заключил сделку с рефаимом. Два века с начала гонений на ясновидцев. И самое главное, два века с момента становления Шиола I и славной традиции Сезона костей.

В зеркале с позолоченной рамой отражалась девушка. Щеки впалые, челюсти сжаты. До сих пор не верилось, что это суровое лицо принадлежит мне.

Меня нарядили в белое платье с коротким рукавом и квадратным вырезом. Эластичная ткань лишь подчеркивала мою худобу. Хотя страж старался меня подкармливать, достать еду получалось не всегда, а спрашивать и вызывать лишние подозрения не хотелось. Поэтому мне частенько приходилось довольствоваться баландой и сухарями.

На пиры к Нашире меня больше не звали.

Я разгладила складки на платье. В честь праздника мне разрешили надеть белое взамен ненавистного желтого. Якобы жест доброй воли со стороны наследной правительницы. Но в действительности белого агнца готовились принести в жертву. На шее у меня висел кулон, подаренный когда-то стражем. Несколько недель подвеска провалялась без дела и вот наконец понадобилась. За голенищем моих белых полусапожек лежал стилет. Ходить в такой обуви было жутко неудобно, но рефаиты хотели показать нас во всей красе – не жалкими и убогими, а сильными личностями. Сегодня ночью нам предстоит оправдать это гордое звание.

В покоях царила тишина; одиноко горела свеча на столе. Страж вместе с другими рефаитами отправился поприветствовать эмиссаров. На проигрывателе лежала записка. Опустившись на стул, я коснулась выведенных чернилами букв.

Час пробил. Встретимся в «Гилдхолле».

Я швырнула записку в камин и в полумраке поставила диск. В последний раз слушала этот проигрыватель. Каков бы ни был исход, в башню мне больше не вернуться.

Комнату наполнили мягкие чарующие звуки. Надпись на пластинке говорила: «Пора домой». Верно, пора. Если наш план сработает, уже к утру буду в Лондоне. Хватит смотреть, как арлекины умирают с голоду, хватит называть их арлекинами. Хватит мириться с тем, что Лисс давится баландой и сухарями, не имея лучшей альтернативы. Хватит чертовых «алых» и эмитов, а главное – хватит откликаться на унизительное «Сороковая!». Меня достала эта проклятая дыра и все, что тут есть. Еще одну ночь мне не пережить.

В щель под дверью просунули бумажку. Я наклонилась.

Записки стража подали отличную мысль. Я уговорила Джулиана набрать группу осведомителей, подобно той, что была у Джекса в цитадели, чтобы обмениваться письмами с невидцами из резиденций.

Я подняла записку и прочла:

Орфей закончил. Все готово. Удачи.

На моих губах промелькнула улыбка. Феликс молодец. По моей инициативе он придумал псевдонимы для своих исполнителей. Орфеем прозвали Майкла.

Уговорить Бабая приготовить нам сногсшибательное зелье не составило труда. Пригрозив сдать его лавочку Нашире («Нет, пожалуйста! Пощадите старика!»), мы с Джулианом разжились убийственным сюрпризом для «алых», чтобы те не могли помешать, когда мы выступим против рефаима. Бабай, конечно, поворчал: «Сумасшедшие! Вас порубят в лапшу, как и первую партию», но свою задачу выполнил. В итоге мы получили пурпурную астру, смешанную со снотворным. Отлично.