Сейф командира «Флинка» - [50]

Энская военно-морская база флота постоянно подвергалась остервенелым налетам бомбовозов люфтваффе. В небольшом, еще недавно таком строго-красивом морском городе рушились дома, вспыхивали пожары, нарушались коммуникации... Во время и после бомбежек, бывало, прерывалась связь, от осколков и под обвалами зданий гибли линейные связисты, посыльные, порученцы, офицеры связи, строевые офицеры и матросы на кораблях и береговых объектах. Штабы на какое-то время порой теряли прямые контакты с некоторыми своими «хозяйствами», не получали оперативной информации о происходящем, не ведали о судьбе того или иного офицера, группы моряков, а то и подразделения. Потом, конечно, связь возобновлялась, обстановка уточнялась, судьбы узнавались — тот в госпитале, эти погибли, тех завалило...

К бомбежкам давно привыкли. Точнее сказать, притерпелись — привыкнуть к ним невозможно. И сегодня все довольно спокойно отнеслись к очередной воздушной тревоге. Под вой сирен город покрылся зеленовато-серыми дымами. Прицельное бомбометание стало невозможным. С трудом прорвавшиеся, обозленные асы люфтваффе, шарахаясь от зениток, сыпали бомбы наобум — авось да угодит какая в значительную цель!

Будто прячась от бомбежки, в арке уже разбитого дома стояли двое — офицер и матрос с автоматом. Глядя на тягучие пласты маскировочного дыма, матрос потянул носом и сплюнул:

— Ну и запашок, сволочь! Трупы жгут — приятнее пахнет.

— Труп врага всегда хорошо пахнет! — усмехнулся офицер.

— Это, конечно, фюрер сказал? Гениально!

— Фюрер, конечно, сказал бы — не упреди его римский император Вителлий. Еще до нашей эры, — ответил офицер, не сводя глаз с малоприметного особняка, где разместился отдел формирования.

Несмотря на бомбежку, из него нет-нет да и выходили моряки. Другие, прибежав, входили, отряхивая пыль. Где-то неподалеку прогрохотала серия бомб.

— Эх, сейчас бы самое времечко! — подосадовал офицер.

Он нервничал, но деловито, осмысленно, как азартный, но расчетливый охотник в засаде.

Из особняка вышли трое — офицер и два матроса. Посмотрели вверх, помедлили и зашагали по уличке.

— Вот они! — выбросив руку, указал матрос в засаде.

— Точно?

— Точно. Наперерез?

— Не следом же идти! Держи... — сунул офицер матросу нарукавную повязку «патруль». Сам натянул такую же. — Пошли. Быстро!..

Три моряка с тощими вещмешками свернули в переулок, который и в спокойные-то часы оставался безлюдным. Однако именно тут, как на грех, напоролись сейчас на патруль.

— Товарищи моряки, в укрытие!

— Пошли, пошли, ну их!.. — бросил офицер своим спутникам, но патрульные пересекли мостовую и преградили путь.

— Вы что, не слышите? Приказа не знаете? Воздушная тревога.

— Брось, старлейт, — миролюбиво сказал равный по званию. — У нас срочное предписание, на корабль опоздаем.

— Предъявите. И личные документы тоже.

Моряки предъявили. Патрульный офицер посмотрел документы и, не возвращая их, строго приказал:

— Следуйте за мной. И без пререканий, пожалуйста.

За углом они вошли в опустошенный пожаром дом с фанерным указателем «Бомбоубежище». Спустившись в подвал, патрульный офицер вдруг резко метнулся в сторону, а замыкающий матрос с автоматом полоснул по спинам задержанных короткой очередью...

Через пять минут «патрульные» как ни в чем не бывало шагали по бульвару к гавани. Уже с вещмешками.

— Покурим? — предложил матрос, кивнув на скамью.

Сели. Матрос стал рыться в мешках, офицер достал из кармана документы, полистал их.

— Так. Старший матрос Усаченко — кок и комендор... Старшина второй статьи Пучков — радист и... Радист — это нам подходяще. Ценный товарищ! Держи... Да погончики присобачь. А Усаченко спишем в героически пропавших без вести. — Щелкнул зажигалкой и поджег потрепанную краснофлотскую книжку комендора.

В укромном уголке на отшибе от стоянок боевых кораблей чуть покачивался у стенки трофейный «Флинк».

Немецким корабелам посчастливилось скомпоновать весьма удачный проект небольшого вспомогательного многоцелевого судна. В начале войны со стапелей гамбургской верфи сошла всего одна их серия — далее гитлеровцам стало уже не до «Флинков». Но эти — скоростные, мореходные и оптимально вооруженные — очень и очень пригодились военно-морским силам гросс-адмирала Редера. Несколько их так или иначе уже погибло, а уцелевшие отлично несли дозорно-патрульную службу и выполняли отдельные задачи в финских шхерах и других районах Балтики. В числе погибших немцы считали и этот, который на самом деле был целехоньким захвачен нашими «охотниками». У нас его не стали перевооружать и перекрашивать — оставили внешне немецким, на всякий случай. И вот очередной такой случай, видимо, опять наступил...

С неделю тому назад командиром «Флинка» был назначен гвардии капитан третьего ранга Рындин, а весь личный состав переукомплектован по персональному отбору. Большинство офицеров и матросов Рындин, кого лучше, кого хуже, но знал лично. Остальные прибывали с отличными аттестациями.

Сегодня, возвратясь из штаба, Рындин в своей каюте достал из внутреннего кармана пакет и, не распечатывая, запер его в настенный сейф с бронзовой львиной мордой-ручкой. На пакете четко указывалось: «000. Только лично командиру 027-го. Вскрыть... (дата, время, место)». Снял фуражку, пригладил волнистые волосы. Сел к столу. Глядя на портрет жены, задумался, но не о ней, не о доме — вернулся памятью к только что состоявшемуся разговору в штабе.