Сеятели тьмы - [25]

— Но мы ведь совершенно изолированы от внешнего мира. Как же она могла заразиться?

— Если чумная палочка может проникнуть отсюда наружу, то вирусу, который передаётся легче, проникнуть сюда ничего не стоит, — с усмешкой сказал Катасэ.

— Но ведь вы, Тэрада-сан, говорили, что острое воспаление лёгких, особенно во время гриппа, очень похоже на начальную стадию чумной пневмонии? — игнорируя замечание Катасэ и поворачиваясь к нему спиной, сказал Кохияма.

Тэрада, который, казалось, был поглощён своими мыслями, пристально посмотрел на него, но ничего не ответил.

— Разумеется, Тэрада-сан прав, — сказал Канагаи. — Мы в клинике не сталкивались с чумной пневмонией и в результате потеряли доктора Убукату, приняв поначалу его болезнь за обычное воспаление лёгких.

— Но Эмма, надеюсь, не внушает такого рода беспокойства? — снова встревожился Кохияма.

— Пока нет, пока нет, — ответил Канагаи. — Но всё-таки нужно быть настороже.

— Значит, опасность пока остаётся?

— Конечно, остаётся, — нарушил наконец молчание Тэрада. — В клинике займутся вирусом, а мы здесь — проверкой на чумной микроб.

— Чтобы при гриппе вдруг активизировался чумной микроб — такое я слышу впервые, — съязвил по адресу Тэрады Муракоси.

— Пока в лёгких у неё всё чисто, так что, думаю, всё обойдётся. Но необходимо продолжать тщательное наблюдение. — Сказав это, Канагаи быстро положил в свой чемоданчик стетоскоп и металлический бокс со шприцами. Защёлкнув чемоданчик, Канагаи вышел в прихожую. И, только надев обувь, он вдруг спросил:

— А как Хамура-сан?

О Хамуре почему-то все забыли. Канагаи задал свой вопрос, ничего не подозревая, всем своим видом как бы говоря, что к этому здоровяку, наверное, вряд ли стоит и заходить.

— Простите, мы о нём забыли, — сказал Тэрада, — но я попрошу вас зайти к нему и внимательно его осмотреть.

— Неужели с ним что-нибудь случилось? — удивлённо спросил Канагаи, но Тэрада уже направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Он с трудом переставлял ноги и пошатывался. Глядя ему в спину, Кохияма подумал: «Вот кто, кажется, действительно болен, и посерьёзнее, чем все остальные».

— У Хамуры нервное расстройство, что-то вроде психоза… — вместо Тэрады ответил Катасэ.

— Да вы шутите! — Канагаи изумлённо посмотрел на него.

— Как ни странно, но это так, — ответил Катасэ и пошёл проводить доктора. Но тут с криком ворвалась госпожа Хамура с ребёнком на руках.

— Сэнсэй[10]! Канагаи-сэнсэй! Мы вас так давно ждём!

Лицо её было бледно, волосы растрёпаны.

— Что там у вас случилось? — обеспокоенно спросил Канагаи.

— Он сбежал. Услышал, что вы пришли, и сбежал.

Госпожа Хамура указывала куда-то в открытую дверь.

Катасэ, Муракоси и Кохияма, знавшие о вчерашнем «рытье могилы», не говоря ни слова, выскочили из дому. Они сразу бросились к фундаменту невыстроенного дома. Но тут же остановились. И не только потому, что Сатико причала им из окна: «Не туда, не туда!» Они уже и сами увидели Хамуру.

3

Вид у управляющего делами был более чем странный. Он был почти голый, полосатые трусы спустились и, казалось, вот-вот упадут. Тем не менее он был в ботинках.

В таком необычном виде он с бешеной скоростью носился по двору под пасмурным небом, затянутым серой пеленой. Он бегал по площадке перед домом, и, судя по всему, у него и в мыслях не было бежать к забору, за которым начинался парк Инокасира.

Окружённый высокой бетонной стеной двор был вдоль стены обсажен кипарисами. Если бы кто-нибудь и забрался на забор, он и тогда не смог бы увидеть этой странной сцены.

Передний двор был не так уж мал: окружность одного лишь газона достигала более пятидесяти метров. Вокруг этого газона и бегал Хамура. Время от времени он замедлял бег, переходил на шаг и, воздев руки к небу, точно пророк, выкрикивал:

— Через три дня Токио погибнет! Умрёт девять миллионов шестьсот девяносто семь тысяч человек! Погибнет всё население!

Видимо, то же самое он говорил жене. По-видимому, Хамура был уверен, что именно эта цифра соответствует точным статистическим данным о населении столицы.

Хамура в своих полосатых трусах являл собой зрелище и странное и смешное, но вместе с тем эта сцена вызывала такое ощущение, точно перед вами разыгрывалась какая-то жуткая мистерия.

— Это ужасно! — проговорил Канагаи, стоявший рядом с Кохиямой.

— Выдаёт себя за пророка, предсказывающего гибель Иерусалима, а на самом деле хочет убежать от чумы, — сказал Муракоси.

— Не от чумы, а от жены, — с улыбкой поправил его Катасэ, зная, что госпожа Хамура осталась в доме.

— Во всяком случае, он не притворяется, — сочувственно вздохнул Канагаи. — Налицо явные признаки невменяемости. Он не выдержал изоляции и страха перед болезнью.

Видеть цветущего мужчину в состоянии помешательства было тяжело. Даже для них, знакомых с подобными душевными заболеваниями, это было угнетающее зрелище.

Но ведь и обезьяна с дерева падает. Кто из присутствующих поручился бы, что и с ним не может случиться нечто подобное! Страх постепенно развеял ироническое спокойствие Катасэ и Муракоси. Все стояли молча, тревожно следя за Хамурой.

— Что ж, мы так и будем глазеть на него? — раздражённо проговорил наконец Кохияма. — Ведь это не учебная аудитория, да и мы не студенты!