Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - [150]
Я начал заново знакомиться с давнишним ощущением: «Что такого они сделали сейчас, чего я не знаю, но скоро узнаю?» И вуаля, вот вам и первый номер: менеджер Стива пошел и вызвал консультанта по моде, чтобы она предложила, какую одежду нам носить. Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Но все прошло очень хорошо. Я отнесся к этому весьма подобающе. Я подумал: «Ладно, не ее вина, этого эксперта по моде. Возможно, здесь найдется что-нибудь и для меня», – и, о чудо, мне удалось подобрать кое-что на этих стеллажах! Довольно сумасшедшие штуки, и вот как я оказался в том, что было описано как «рабочая спецовка», серо-белая клетчатая штука из нейлона. Была там еще красная жилетка с пластиковым передом – я в нее влюбился, – но она развалилась после двух концертов.
Так что на стеллажах оказались милые вещички, на которых я реально зациклился и начал их носить. А как насчет остальных? «У-у-у-у-у-у, а где джинсы?» И таким образом они вернулись к той основной проблеме, которая с самого начала преследовала «Пистолз»: они не знали, как себя подать. Им не хватало уверенности в себе – ну, кроме Глена, конечно. Глен был на высоте, особо не выпендриваясь. Дамские шмотки? Ух ты, дайте две. У Глена есть чувство стиля. Возможно, это выглядит не всегда подходяще, но это стиль, и Глен похож сам на себя, и, следовательно, это реально стиль. Ну а как там другая парочка? В основном все свелось к дизайнерским футболкам и джинсам. Нелепо.
Стив, конечно же, очень остро ощущал свой вес. Что он сделал – о, как глупо, – так это заказал кучу одежды у Вивьен. Но он стеснялся своего реального размера талии, потому что Вивьен в этом отношении была настоящая мегера. Она бы сразу же тебе заявила: «Я не шью одежду для толстяков!» Итак, Стив солгал насчет талии, груди и всех остальных параметров, так что он не смог втиснуться в доставленные шмотки. Должно быть, они стоили ему целого состояния. Единственное, что Стиву подошло, – дурацкая шляпа.
Ну вот, так обстояли дела на модных фронтах, и с этим надо было что-то решать. Заслуживала ли публика лицезреть то, как выглядел в то время Стив – гора жира, втиснутая в два ковбойских сапога, в идиотской панамке от Вивьен Вествуд? НЕТ! Я, конечно, не фашистский диктатор, каждый сам по себе и все такое, но когда я понимаю, что проблема в полном отсутствии желания хоть немного подумать, и он выглядит почти непристойно в этом своем прикиде, я молчать не буду.
Как только мы двинулись в путь, на одном из самых первых концертов случилось вот что: слыхали, так иногда бывает – доберешься до номера, а твой багаж пропал? Так вот, исчез чемодан Стива. Он обзвонил буквально всех, допытываясь о его судьбе. Возникало ощущение, будто он кого-то в этом обвиняет – так это выглядело со стороны, – заставляя людей чувствовать себя реально неловко. Наконец чемодан нашелся, и, о чудо, Стив попросту оставил его в лобби! Неужели он ожидал, что мы понесем его вместо него? Эта штука задала тон всему туру.
Моим главным условием в туре стало то, что Рэмбо возьмет на себя нашу охрану. Он был бывшим британским десантником, боксером АБА и чрезвычайно тактичным и организованным человеком. Меня порядком успели достать вышибалы, срывающие концерты, а то, что в аудитории могли оказаться всякие мудаки, вполне предсказуемо. Всегда есть один процент ненавистников, о которых ты должен знать и принимать меры предосторожности, потому что они, как правило, причиняют вред людям, которые вовсе ни при чем.
Я не видел Рэмбо много лет, но он появился на фестивале в Рединге в 1992 г., чтобы посмотреть на PiL, и Джон ясно понимал, что происходит: мы выработались, и мы все были очень разные. В другой раз я встретился с ним примерно год спустя, когда нанял его обеспечивать охрану на подписании моей книги «Вход воспрещен» в Нью-Йорке, которую Джон полностью взял на себя и очень хорошо с этим справился. Я пообещал, что в следующий раз, когда поеду на гастроли, он обязательно будет в команде.
Теперь, когда мы собирались в тур с «Пистолз», у меня должен был быть свой человек, тот, кому я могу довериться, а не горы мускул с рациями. Рэмбо был там не как какой-то громила, а как друг и союзник. Он привлекался в качестве моей личной охраны, а также для охраны группы. Джон на самом деле стоял на сцене во время концерта, следя своим орлиным взглядом, чтобы местные вышибалы ни были слишком грубы с толпой. Он находился там, чтобы предотвратить неприятности, прежде чем они начнутся. Как я уже отмечал, есть много людей, которые хотят причинить мне вред. На меня множество раз нападали на сцене, так что я не хотел рисковать – мы знали, что найдутся засранцы, готовые создать проблемы. Рэмбо следил за тем, чтобы «бегуны» не залезали на сцену и не нарушали порядок проведения концерта: не выключали мониторы, не сбивали микрофонные стойки и тому подобное, и просто обеспечивал группе возможность нормально работать. Со временем его обязанности расширились – так, ему приходилось проверять, чтобы мониторы не были низкими и нам не приходилось прерывать концерт, чтобы передвинуть монитор. Я, знаете ли, люблю себя слышать! Он также следил за временем, песня за песней, чтобы мы не вышли за установленные пределы и нам не отключили аппаратуру. Кроме того, Рэмбо убрал со сцены ненужных членов команды; он любит содержать ее в чистоте. Все сразу стало ощущаться совсем по-другому, и это было прекрасно.
Сумасшедшая, веселая, протестная, агрессивная автобиография отца британского панка Джонни Лайдона. Солист легендарной панк-группы Sex Pistols, более известный как Роттен, рассказывает полную историю своей жизни, начиная с неблагополучного детства и заканчивая годами рассвета в статусе настоящей иконы панка и культового явления в музыке, культуре и моде. Почему Роттен ненавидел Нэнси Спанжен, презирал Вивьен Вествуд, а к Сиду Вишесу относился как к ребенку? Чего Sex Pistols стоило постоянно играть с огнем и ходить по самой грани допустимого, оставаясь в топе рейтингов и под прицелом вездесущих медиа? Обо всем этом в первой автобиографии легенды.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.