Sex Around The Clock. Секс вокруг часов - [7]

Нечего и говорить, что в столице дела сёгуна завершились наилучшим образом, и он вернулся, что называется, в белом паланкине и с полной бамбуковой коробкой палочек с кремом, которые так искусно пекли при императорском дворе.

Как нет нужды и говорить, что звон колокольчиков фарфорового павильона и провожал и приветствовал новоиспеченого начальника! Неизвестно только, для кого колокольчики звонили непрерывно во все время его отсутствия? Ну, да в провинции много достойных людей!

Сразу по приезде новоиспеченный начальник провинции Янь Лин велел дать пятьдесят палок по пяткам новому садовнику, который как раз приступил к своим обязанностям и сразу провинился: слишком коротко подстриг кусты бересклета и самшита, придавая им форму иероглифов «янь» и «инь» в честь хозяина и его супруги.

– Справедливость прежде всего, – приговаривал Янь Лин, – без нее легко можно спутать понятие гражданского долга с понятием долга супружеского.

– Я не виноват, – причитал садовник, – просто ножницы оказались тупые, потому что ими холостили вашего же борова!

– Это не оправдание, – отвечал новый Начальник провинции, – ведь сначала надо было подрезать самшит, а потом все остальное! Спроси у борова! Если не образумишься, я заставлю тебя это понять при помощи тех же ножниц!

К этому времени супруга воеводы Цин Инь вышла в сад полюбоваться цветущим гранатом, – он вдруг зацвел во второй раз ради такого случая! – она с удовольствием понаблюдала за исполнением наказания, а заодно и видом садовника сзади, потому что не все садовники с этой стороны одинаковы! Вот об этом она размышляла скорей всего, сидя на мягком пуфе, обтянутым шкурой белого тибетского шпица, а ее попугай приговаривал, сидя на ее плече:

– Ну! Еще! А ну, наддай! Ох, как хорошо! Ой, как сладко! Ну же, еще!

Люди диву давались, с какой страстью верещала умная птица! А попугай не унимался:

– Ну? Говори, какое у тебя еще желание? Не стесняйся! – и прибавлял: – Начальник провинции! Начальник провинции!

Жизнь пошла своим чередом. Урожаи были на удивление обильными, налоги уплачивались исправно, бандитов на дорогах если не убавлялось, то и не прибавлялось, а в доме нового начальника провинции кладовые ломились от припасов, слуги лоснились от жира, светильники были полны благовонного масла, даже золотые рыбки в маленьких бассейнах раздулись, как рыба фугу. И только в спальнях царило уныние.

Наложницы сгорали от зависти и безделья и выли в отсутствие хозяйки еще громче…

Да и сам новый начальник становился мрачнее и мрачнее.

Хозяйка, казалось, ничего не замечала. Она по прежнему поливала цветы в саду днем, таская на спине клетку с любимым попугаем, а по ночам все также каталась в лодке по Круглому озеру. Даже чаще, чем раньше. То ли ее мужа закусали тысяченожки, то ли луна на нее нагоняла бессоницу.

В начале лета в южных речных провинциях уже отцветает вишня-сакура, но зато начинают цвести сливы и мелкие яблочки-«японки», водоемы наполняются дождевой водой, сбегающей с Цветочных гор, реки бывают набиты икрой форели и лепестками лотоса, а косули приходят пить из источников, полных молодых головастиков; в паху шкура у молодых антилоп становится бархатистой, как щеки у будущих плодов персика или юных кастратов.

Соловьи начинают оглушать своим щелканьем буковые горные рощи, дикие голуби затевают любовные игры в голубых кронах пиний, похожих на плоские облака над горизонтом, что видны с берегов Восточного моря, или на мазки туши, нанесенные искусными художниками, из тех, что остались неизвестными и живут на небе. Голубые сойки вьют гнезда на каштанах, а лазоревые ласточки – под закругленными стрехами пагод горных монастырей. Цапли стоят в черных окнах изумрудных болот и не спешат перекусить бирюзовых лягушек, давая и им насладиться жизнью.

По неизвестным причинам Янь Лин совсем слег, а его жена Цин Инь, наоборот, расцвела, как гранатовое дерево с южной стороны снежной сопки. Ну, неизвестной такая причина бывает только для слепых или глупых, а людей не проведешь! Они шептались, собравшись на кулачных боях или прополке риса, о том, что сёгун не может забыть о цене, заплаченной за свой новый пост. Ерунда, конечно. Скорей всего, Янь Лин страдал от ночных излишеств, которые сам позволял себе в постели: он любил перед сном поесть риса с изюмом и мясной подливкой, заедая все это фигами и запивая вином с корицей. И об этом болтали на рынках и в лавочках, где продают лапшу с моллюском сюнь.

В эту пору в провинции объявился чудесный целитель, даос из Тибета, который забрел в такую даль, наблюдая птиц, ибо это и было его занятием в мирской жизни.

Наложницы Начальника провинции вместе с Первой женой решились пригласить его к своему повелителю. Даос согласился лишь тогда, когда узнал стороной, что в доме начальника живет птица, способная раз в год превращаться в рыбу. Воистину, ничего не скроешь от людей!

Он сразу установил, что сёгун умрет от ревности, если не научится верить своей старшей жене. Про птицу же он сказал, что если поместить ее в воду, то она попросту захлебнется.

– Как мне научиться доверять этой женщине? – спросил несчастный вельможа. – У нее не только попугай научился плавать, но и жены дворян-сёгунов в ее обществе забывают долг и танцуют до зари с гребцами и рыбаками. А она сама совсем перестала входить ко мне в спальню, плавая в лодке с мужчинами со всего околотка.