Сэвилл - [152]

— Да садись же! — крикнул Стэффорд. — Я тебя подвезу! — Повернувшись к Колину, он добавил: — Я заезжал к вам. Твоя мать сказала, что ты пошел на станцию. Со старушкой Мэгги Дормен, хотя столько времени утекло.

— Я ее как раз посадил на поезд, — сказал Колин.

— Так ты что же, не провожаешь ее до дому? — сказал Стэффорд, распахивая дверцу перед Ригеном. Он взял у него футляр и положил на заднее сиденье. — Садись спереди, старик. Терпеть не могу, когда сидят сзади.

Они с Ригеном сели рядом, почти прижавшись к рычагу переключения передач, и машина медленно покатила к поселку.

— Я проезжал мимо, — сказал Стэффорд. — И решил тебя проведать. Сколько же это мы не виделись? — Он энергично нажал на клаксон, увидев детей, которые играли у шоссе возле первых домов.

— Два года, — сказал Колин. — Не меньше.

— А как старина Прендергаст? — спросил Стэффорд, взглянув на Ригена.

— Еще жив. Он передает мне некоторых своих учеников, — сказал Риген. — У нас с ним, так сказать, соглашение. Я преподаю скрипку, а он фортепиано.

— Бедняга Пренни, — сказал Стэффорд и добавил: — Так, значит, Мэгги уехала на поезде одна? — Он вдруг прибавил скорости. — А хочешь, поедем в город и встретим ее на вокзале? Если поторопиться, мы обгоним поезд.

— Ну, зачем тебе беспокоиться, — сказал Колин.

— А никакого беспокойства, старик, — сказал Стэффорд. — Ты слышал, что Мэрион учится на медсестру? Теперь ее, кроме как по большим праздникам, и не увидишь.

Он высадил Ригена на углу. Риген взял с заднего сиденья скрипку и коротко кивнул.

— Очень любезно с твоей стороны, что ты меня подвез, — сказал он так, словно Стэффорд только ради этого и приезжал в поселок. — Всего хорошего. Если окажешься как-нибудь в субботу поблизости от Дома собраний, заходи. — Он снова кивнул и попятился, потому что машина рванулась с места. Стэффорд крикнул в окошко:

— Пока, Майк, старина! Поберегись!

Они с ревом пронеслись по улицам поселка и мимо шахты. Стэффорд, небрежно откинувшись, насвистывал сквозь зубы. Его глаза были почти совсем скрыты козырьком.

— Ты давно в армии? — спросил Колин.

— Уже год, старик. Решил с этим сразу покончить. Через год поступлю в Оксфорд. Вот и следовало все заранее расчистить. — Он посмотрел на Колина, снова перевел взгляд на дорогу и резко крутнул рулевое колесо.

Они повернули к городу.

— Твоя мать сказала, что ты получил освобождение. Везет некоторым, — добавил он. — Я было попробовал, да не получилось. Достал врачебную справку, что сердце пошаливает. Но во время осмотра ничего не обнаружилось.

— А у тебя что, сердце не в порядке?

— Вряд ли, старик. — Он снова засвистел сквозь зубы. — Просто решил попробовать, а вдруг что-нибудь выйдет.

Стоило впереди замаячить машине, как Стэффорд ее уже обгонял, и через несколько минут они въехали в город. Солнце зашло, но на долину еще ложились отблески заката. Когда они свернули на привокзальную площадь, под козырьком над входом в вокзал вспыхнули газовые фонари. Стэффорд, не выключая мотора, выскочил из машины, взбежал по ступенькам, и Колин еще не успел вылезти, как он снова появился и крикнул:

— Все в порядке, старик. У нас еще десять минут. Я же говорил, что успеем с запасом.

Он просунулся в окошко, выключил мотор, бросил фуражку на сиденье, провел рукой по светлым, почти белым волосам и оглядел площадь.

— Боже мой! Помнишь, как мы стояли вон там? В тот день, когда были в кино с Мэрион и Одри? — Откуда-то, возможно из багажника, он достал стек и, когда они направились к лестнице, ловко сунул его под мышку и заложил руки в перчатках за спину.

Солдат, стоявший, прислонясь к стенке, у входа в вокзал, молодцевато отдал честь, когда они неторопливо проходили мимо.

Стэффорд вскинул руку, не повернув головы.

— Вот и поезд, старик. Что она скажет, когда вдруг увидит тебя тут?

Но поезд прогромыхал мимо, не замедляя хода. По вокзалу пронесся ветер.

— Наверное, экспресс. — Стэффорд быстрым движением поднял к глазам серебристые часы на запястье и добавил: — Еще две минуты, старик.

Они вышли на перрон. Люди, стоявшие там небольшими группами, оборачивались и смотрели на Стэффорда, который медленно прохаживался взад и вперед. В его фигуре появилась новая, незнакомая выправка, волосы были коротко острижены, отчего тонкое лицо обрело какую-то особую ясность, выражение мальчишеской прямоты, как ни странно в детстве ему не свойственной.

— Через пару недель нас отправляют, — сказал он, внимательно глядя вдоль путей. — В Кению. Хотя я, вероятно, долго там не пробуду.

— А куда еще ты можешь попасть?

— В Малайю, например. Ходят такие слухи. Но точно не знаю. Во всяком случае, я подал рапорт о том, что желал бы получить назначение где-нибудь здесь. Я, знаешь ли, представляю армию на регбийном поле, так что у меня есть маленький козырь. Пойти с него в нужный момент — и дело будет в шляпе, есть у меня такое чувство.

Внезапно над рельсами возникла черная грудь паровоза. Люди на перроне задвигались. Стэффорд улыбался, постукивая стеком по ноге.

— А я уже почти забыл, как выглядит старушка Мэгги. Она все еще ораторствует о женских правах? — Он поглядел на Колина и засмеялся. — Ты-то ведь тогда об этом и не знал. Господи! Ну и идеи же у нее были!