Северянин: "Ваш нежный, ваш единственный..." - [29]

Еще один почитатель Северянина, постоянный оппонент Михаила Петрова, Лазарь Городницкий, пишет об одной из героинь любовных стихов поэта:

«Прошло более ста лет. В северяниноведении предпринимались одиночные и безуспешные попытки соотнести имена Зая Ч. и синьора Za с конкретными лицами. Но отсутствие достаточных сведений похоронило эти попытки.

Похоже, уже была даже потеряна надежда раскрыть эти загадочные личности. Но...

Несколько лет тому назад скончалась Ирина Георгиевна Грицкат-Радулович (1922, Белград — 2009, Белград) — лингвист, академик Сербской академии наук».

Ирина Георгиевна вспоминала:

«Мать рассказывала, что Северянин одно время чуть ухаживал за нею. Ей было посвящено стихотворение под заглавием "Синьоре За", и долгое время у нее хранилась открытка поэта со следующим примерно содержанием: "Светозарная синьора За! Моя любовь не зависит от вашего ответа — сказал Метерлинк в своей Монне Ване, автор же сей открытки Игорь Северянин". Мать вспоминала еще кой-какие рифмы, божась, что к ней они уж никак не относились: "Подумайте, что-то вроде того, что мол откните пробки и к знойной страсти завьются тропки". Игорь Северянин, говорила она, приезжал в Сербию, читал свои переводы югославских поэтов на русский язык, свой цикл "Медальоны"; пища от возбуждения и жажды происшествия, русские дамы спрашивали его, не хотелось ли бы ему повидаться с одной своей бывшей любовью!

Ни он, ни синьора За не выразили никаких желаний».

По мнению Городницкого, «синьора Za — это Зинаида Григорьевна Черникова, по мужу Грицкат (1889, Керчь — 1963, Белград), 20-летняя молодая девушка, студентка Петербургской консерватории.

Выскажем предположение, что посвящение "Зае Ч." также расшифровывается как "Зинаиде Черниковой".

Почему Северянин так зашифровал имя Черниковой, остается тайной: возможно сочетание первой и последней букв имени Зинаида. Ведь Северянин был весьма изобретателен в создании поэтических имен женщин, которыми увлекался. Возможно, к этим же средствам шифровки относится и слово "синьора" вместо слова "синьорита": ведь Черникова в 1909 году была молодой, незамужней женщиной. Но это только предположение.

Персонажи посвящений являются важной частью личной жизни поэта, так или иначе воздействующие на переливы его душевного состояния, а также стимулирующие генерацию в нем определенных образов. Они неотрывны от соответствующих стихотворений...».

А вот как описывает тот же Лазарь Городницкий любовные истории поэта с Ольгой Судейкиной-Глебовой и Лидией Рындиной еще в 1913 году:

«1913 год — вершина литературного успеха Северянина. В конце 1912 года он познакомился у Федора Сологуба с актрисой Лидией Рындиной (1883—1964), приехавшей из Москвы в Петербург. Сравнительно скоротечный роман этих молодых людей зафиксирован в творчестве поэта тремя стихотворениями с посвящениями Рындиной. Ей же посвящен второй стихотворный сборник поэта "Златолира". Сохранился "Дневник" Рындиной, где в тексте, обозначенном числом "23 февраля — среда", есть такие слова: "...и его звучный голос чарует меня, а его талант влечет, и я дарю ему себя на короткий срок..." Среди указанных трех стихотворений одно, "Качалка грезерки", было написано до знакомства с Рындиной, адресовано другой женщине, и она, в отличие от прагматичной Рындиной, по мнению поэта, действительно была мечтательницей. "Дневник" Рындиной был опубликован лишь в 2004 году, а в 1961 году она сама опубликовала свои скупые воспоминания о поэте, в которых их взаимоотношения обозначены обтекаемо, как "очень дружеские"...

Мы вернемся в первую половину 1913 г. Только что вернувшийся в Петербург из поэтического турне по городам России Игорь Северянин написал стихотворение:

Поэза предвесенних трепетов (О. С.)

Весенним ветром веют лица

И тают, проблагоухав.

Телам легко и сладко слиться

Для весенеющих забав.

Я снова чувствую томленье

И нежность, нежность без конца...

Твои уста, твои колени

И вздох мимозного лица, —

Лица, которого бесчертны

Неуловимые черты:

Снегурка с темпом сердца серны,

Газель оснеженная — ты.

Смотреть в глаза твои русалочьи

И в них забвенно утопать;

Изнежные цветы фиалочьи

Под ними четко намечать.

И видеть уходящий поезд

И путь без станций, без платформ,

Читать без окончанья повесть, —

Душа Поэзии — вне форм.

Стихотворение, адресованное зашифрованной инициалами "О. С." (Ольга Судейкина) героине звучало грубым диссонансом ползущим по Петербургу слухам о самоубийстве поэта Всеволода Князева, совершенного на почве неудачной любви к Ольге Судейкиной. Вместо траурной ленты, затворнического пребывания в воспоминаниях, сожалений о своей печальной судьбе вот эта откровенная интимность текста; слова, звучащие как признание в любви; восхищенный панегирик ее красоте; свидетельствующее о близости обращение на "ты" — все говорило о том, что бытовавшая в массе молва о любви Судейкиной и Князева была делом давно прошедших дней и жила только за счет инертности слухов. Дорогу пробивало себе новое любовное увлечение».

Городницкий пишет, что известно еще одно стихотворение Игоря-Северянина, похожее по интимности, по обращению, по теме.