Северный цветок - [10]

— Надо думать, что ими руководят другие соображения! — уловил его мысль Грегсон, видя, что тот остановился в некоторой нерешительности.

— Совершенно верно! — воскликнул Филипп. — Мне очень хотелось бы, чтобы ты высказал свои соображения, и тогда мы сравним наши выводы. Лорд этот является основным ключом к разгадке. Для нас сейчас не так важно, кто орудует там, но мы должны признать несомненный факт, что здесь главное действующее лицо — английский аристократик! Мы должны считаться не с тем, кто писал, а с тем, кому писали! Очевидно, этого человека рассчитывали найти в Черчилле, потому что письмо именно туда и адресовано. Но, насколько мне удалось до сих пор выяснить, Фитцхьюг там никогда не был!

Грегсон стряхнул пепел с папиросы.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Я много дал бы за то, чтобы тут же на месте выяснить, кто такой в действительности этот самый лорд! Какой такой англичанин позволил себе втесаться в столь грязное дело!

— Ты начинаешь подходить к самой сути дела! — с более веселым выражением лица произнес Уайтмор. — Другими словами, ты задаешься тем же самым вопросом, который я лично в течение последних трех дней задавал себе по меньшей мере тысячу раз. Но пока что никакого ответа не нашел. Если бы это был какой-нибудь Том Броун или Билл Джонс, то мы прочли бы в письме только то, что в нем имеется, но имя «лорд Фитцхьюг» заставляет нас призадуматься и читать между строками. Каким образом, как ты выражаешься, сюда втесалась такая сволочь, как лорд?

Приятели в течение нескольких секунд пристально смотрели друг на друга.

— Я думаю… — начал Грегсон.

— Что ты думаешь?

— Я думаю, что за этим планом, который набросан в письме, скрывается нечто более важное, чем мы можем представить себе в первую минуту. Тут идет вопрос не только о том, чтобы поднять все население и заставить вас убраться отсюда подобру-поздорову! Вашим врагам не так важно и то, чтобы правительство отобрало свое разрешение на право эксплуатации речных и озерных богатств. Тут таится что-то другое и посерьезнее!

— Я вполне согласен с тобой! — спокойно ответил Уайтмор.

— А есть ли у тебя какие-нибудь предложения соответствующего рода?

— Нет, пока никаких! Я знаю, что английский капитал чрезвычайно заинтересован в минеральных богатствах, находящихся к востоку от предполагаемой дороги. Но Черчилл тут не входит в расчет, так как все операции связаны с Торонто и Монреалем.

— Писал ли ты что-нибудь Брокау об этом письме?

— Ты — первый человек, с которым я поделился его содержанием! — ответил Филипп. — Да, я позабыл сказать, что Брокау должен в самом скором времени приехать на север. Пароходы Гудзоновой Компании, которые приходят на север дважды в год и иногда поднимаются до Галифакса, сейчас находятся уже в пути, и возможно, что на одном из них находится мой компаньон. Мы ждем пароход через семь-десять дней. И кстати, — тут Филипп на секунду остановился, глубоко засунул руки в карманы и с полуулыбкой поглядел на Грегсона, — кстати, могу сообщить тебе одну более приятную новость. Вместе со стариком едет его дочь, мисс Брокау, изумительно красивая девушка.

Грегсон так долго держал в пальцах спичку, что огонь коснулся его ногтей.

— Что за чепуху ты порешь! Правда, я слышал…

— Да, дорогой мой, я думаю, что ты слышал о ее красоте. Правда, Грегги, я не такой энтузиаст, как ты, но я должен вполне согласиться с тобой, что мисс Брокау очень и очень красива. Ты сам убедишься в том, что она — самая красивая женщина, которую когда-либо видели твои глаза, и ты, конечно, немедленно загоришься желанием дать ее потрет на обложке «Burke's». Понимаю твое удивление, а также вопрос, который замер на твоих устах: чего ради она приезжает сюда? Ведь так, я не ошибся?

Странное выражение засветилось в глазах Уайтмора, и Грегсон легко мог бы заметить его, если бы в эту минуту не поднялся с места, не подошел к двери и не выглянул наружу.

— Почему здесь звезды больше и ярче, чем где-либо на свете? — спросил он.

— Это объясняется чрезвычайно чистым воздухом, — ответил Филипп, пытаясь угадать, что происходит в мозгу его приятеля. — Местный воздух по сравнению с вашим похож на тонкое стекло, которое почистили от столетней грязи.

Грегсон тихо, продолжительно свистнул. Затем, не поворачиваясь, сказал:

— Мне очень интересно, Филь, знать, красивее ли она той девушки, которую я видел вчера вечером. На сколько голов она ее обгонит?

Филипп молчал. Грегсон повернулся к нему и с улыбкой произнес:

— Прости мне, дружище, мой жаргон. Я говорю о мисс Брокау как о лошади. Конечно, это глупо!

— Вообще говоря, я никогда не ставил на красоту той или иной девушки, — возразил Уайтмор, — но в данном случае я готов изменить себе и принять любое пари. Если твоя красавица окажется лучше мисс Брокау, то я куплю тебе самую лучшую и дорогую шляпу в Нью-Йорке.

— Идет! — воскликнул Грегсон. — Правду сказать, Филь, твой рассказ сильно взволновал меня, и я ничего не имею против перемены темы. Я слишком много слышал сегодня о делах, и поэтому разреши сейчас немного отдохнуть и, кстати, заняться эскизом, который надо закончить, пока еще память хранит очертания лица. Ты ничего не имеешь против?