Северные сказки - [236]

Ребенок к своей матери пошел. Дошел до ее дома. Когда он пришел, старшая жена сварила ему поесть. Сваренное ею он не ел. Мать сварила; он это поел.

Стемнело. Старшая жена хорошую шкуру внесла, – не ложится на нее. Лег к своей матери. Отец его сказал:

– Сказку сказывай.

Тогда он начал рассказывать:

– Был один человек. Собираясь идти на промысел, своей старшей жене сказал: Мне что приготовишь? – Одежды, говорит, приготовлю. Младшая его жена, когда он спросил сказала: Я ребенка приготовлю.

Старшая жена говорит мальчику:

– Спать хочу, не рассказывай. Ребенок, продолжая сказку, говорил:

– Старшая жена ребенка своей подруги в воду бросила, а старушка его в морде поймала, вырастила. Рассказав это, он крикнул:

– Вот я здесь!

Когда шапку сбросил, на его лбу – солнце, на темени – звезда, на затылке-луна.

Муж свою старшую жену на двор выбросил. На место своей младшей жены сел. Младшая жена сказала:

– Мой ребенок пришел, теперь я не умру. Своему мужу сказала:

– Живи со своей старшей женой. Когда ребенка не было, то вы меня постоянно били.

Муж ответил: – Как она тебя раньше била, так бей ее теперь ты.

Старушку, поймавшую в морде ребёнка, привели, кормили и поили ее. Так потом жили.

Чужая ураса

Как-то под вечер сидели в своей урасе три брата.

Имя у старшего – Лошийя. У среднего – Лопчуо. А младшего брата звали Акчин-хондо. Делать им нечего было. Старший брат сказал:

– Давайте песни петь, голоса пробовать.

Я первый начну. Начал, запел:

– Лошийя-я! Шийя! Лошийя?

Спел так, похвалил себя:

– Хороший у меня голос. Теперь ты пой, – говорит среднему.

Средний запел:

– Лопчуо-о! Чуо! Лопчуо!

Спел, сказал:

– И я хорошо пою! Посмотрим, как наш младший споет.

Младший запел:

– Акчин-хондо! Хондо-хондо! Акчин!

Закончил. Братья говорят:

– Что ж, и у него получается. Теперь давайте все вместе споем.

Запели. Каждый свое поет. Никак песня не складывается. Старший на младшего рассердился. Младший – на среднего. Средний – и на младшего, и на старшего:

– Зачем свои имена поете?! Мое пойте. Тогда песня сложится.

– Из твоего имени песня не ладится! Мое петь надо! – кричит старший.

– А я ваших имен и знать не хочу! – младший бранится. – Свое знаю! – И затянул:– Акчин-Акчин-Акчин-хондо! Хондо-хондо-до-до-Акчин!

Средний брат и старший брат на него набросились. Бить его стали. И он им спуску не дает.

Котел опрокинули, огонь в очаге залили.

Катаясь по полу, стрелы изломали. Старший сказал:

– Однако в урасе плохо драться. Пошли наружу!

Пошли братья наружу. Принялись на траве драться. Старший младшего на землю повалил. Лежит младший на спине, лицом кверху. Увидел над собой звездное небо, закричал:

– Стойте, братья! Беда идет! – Какая беда? Где беда? – закричали средний и старший.

Младший вскочил, на небо пальцем показал.

– Смотрите, чужие люди сухой тальник зажгли. Дорогу себе огнем освещают! На нас войной двинулись!

Братья испугались.

– Убегать надо! Их много, нас мало! Побежали к реке, в лодку-стружок прыгнули, за весла схватились. Гребут, как песню в урасе пели: один назад, другой вперед, третий весла то опустит, то поднимет – ни назад, ни вперед!

Лодка-стружок на месте крутится. Вода о борта плещется. Кажется братьям, что лодка их быстро идет.

Старший вверх взглянул, говорит:

– Гонятся!

Опять гребут. Средний вверх взглянул, закричал:

– Как будто отставать начали!

Еще веслами помахали. Младший задрал голову, сказал:

– Отстали!

А это уже светает. В сером небе звезды померкли. Не видно горящих тальниковых прутьев в руках у вражеских воинов.

– Знаю, почему отстали, – сказал старший брат. – Они нашу урасу грабят!

– Ясное дело, грабят! – сказал средний.

– Котел унесут, шкуры унесут! Что делать? – убивается младший.

Вдруг видят братья: стоит на берегу ураса. Хорошая, большая ураса.

– Верно, это вражеских воинов жилище, – говорит старший.

– А чье же! – средний отвечает. – Конечно, их.

– Если они наше жилище грабят, мы их урасу разорим! – закричал младший и выпрыгнул излодки.

За ним двое других выскочили. С криком бросились к вражескому жилью.

Шесты изломали, сорвали шкуры. Котел схватили, в лодку унесли. Опять роются на том месте, где чужая ураса стояла. Младший лук нашел. Поднял его и закричал:

– А ведь это мой лук! Я сам его делал!

– Не может того быть! Глупости говоришь, – отмахнулся старший.

Сказал так и свой лук увидел.

– Послушай, – толкнул он среднего, – кажется, Акчин-хондо не совсем глупый. Я тоже свой лук нашел.

А средний брат, по имени Лопчуо, третий лук в руках держит, осматривает, головой качает.

– Луки, выходит, наши. Может, и ураса наша? Разобрали шкуры, что в кучу сбросили, – всеузнали.

– Вот этого оленя я убил!

– Этого – я!

– А эта медвежья шкура нам еще от отца досталась!

Посмотрели братья друг на друга. Друг у друга спросили:

– Как же так вышло? Всю ночь гребли – к своей же урасе приплыли.

И решили братья: не иначе, какой-то шаман их песне позавидовал, туман на их глаза, в их головы наслал.

Так они решили, так подумали. До одного не додумались: у этого шамана имя есть. Сами догадайтесь какое!

Отражение

Кочевали по тайге старые юкагиры – старик со своей старухой. Детей у них не было. Старик ходил на охоту, ловил рыбу, догонял диких оленей. Иногда было трудно и тяжело старику, но старуха всегда была недовольна мужем. Она сидела дома, приготовляла пищу, чинила торбаза, выделывала шкуры. Хозяйство у них было хорошее, юкагир был кузнецом, умел из железа делать ножи волшебные. Если прикоснется человек таким ножом к медведю или другому зверю-падали они мертвыми.