Северные огни - [26]
— Ну хоть кухарка-то у вас есть — чтобы стряпать там, тарелки со стаканами мыть и…
— Ни души. Вы только взгляните на мои руки, — пожаловался лакей, протягивая вышеозначенные конечности сквозь решетку, дабы профессор изучил их должным образом. — Хуже, чем у судомойки!
— Понятно. Извините, я и не сознавал, как вам туго приходится. — Профессор вновь уселся в двуколку и взял поводья. — Что до пса — думаю, он скоро объявится. Если вдруг замечу его по пути — непременно вас извещу. Удачи вам. Возможно, оно и к лучшему.
— Весьма вам признателен, — ответствовал лакей и поспешил обратно в дом.
— Ну, трогай, Мэгги, — сказал профессор кобылке, легонько касаясь ее хлыстиком.
Лакей вспрыгнул на крыльцо и принялся во весь голос звать собаку — я бы предположил, щедро пересыпая речь выражениями, для печати не предназначенными, — это было последнее, что увидел профессор, удаляясь прочь от усадьбы.
Вскоре слякотная дорога выровнялась. Двуколка как раз преодолевала очередной поворот, как вдруг в небе пронеслось что-то огромное и темное. Подняв голову, профессор убедился, что это — гигантская черная птица, отчасти смахивающая на грифа. По спине его побежали мурашки: дело было не только в размерах твари, но и в расцветке — голова и шея птицы отливали ослепительно кармазинным.
Тераторны никогда не забирались так близко к городу. Обычно они избегали побережья, держась болот и холодных горных лугов; редкая птица залетала от утесов в сторону моря. Эти кошмарные создания, эти злобные хищники пользовались дурной славой. В отличие от грифов, они зачастую предпочитали падали живую добычу — и не каких-нибудь там мелких зверушек. Высоко в горах жили люди, утверждающие, что видели, как тераторны, сбившись по двое и трое, набрасывались на взрослого саблезубого кота и валили его на землю. Возможно такое или нет, оставалось лишь гадать.
В народе верили, что появление тераторна близко от города предвещает несчастье.
Профессор проводил птицу глазами: она скользила по небу, точно черная тень по облакам. Глаза кармазинно-красной головы придирчиво и бесстрастно изучали ландшафт, по мере того как крылатое создание кругами удалялось в направлении виллы «Тоскана». Профессор встревожился было о пропавшей собаке, но, вспомнив о крайне скверном характере мастиффа, быстро успокоился. Когда он вновь поднял глаза, птица уже исчезла.
Теперь дорога вела прямо, через местность, что становилась все более лесистой. Брызнул мелкий дождик. Профессор направил двуколку на Пятничную улицу, а затем по усыпанной гравием подъездной дорожке к очень милому особняку и в крытый задний дворик. Сухощавый одышливый старик в платье конюха взял кобылу под уздцы, ласково потрепал ее по шее и приветствовал профессора, прикоснувшись к черному котелку.
— Похоже, неприятный выдался денек, Том, — проговорил профессор. Он сбросил плед, спрыгнул на землю и вытащил из двуколки свой туго набитый саквояж.
— Вы видели птицу, сэр? — осведомился Том, добрейшей души человек с лицом, точно вырезанным из векового самшита.
— Видел.
— Добра от этого не жди, — заверил конюх, выпрягая крапчатую кобылку.
— Ах, Том, еще одно. Псина старого скряги рыщет по окрестностям. Да вы его знаете — здоровенный пятнистый мастифф. Поглядывайте по сторонам, хорошо? Тамошний слуга себя не помнит от тревоги.
— Тоже дурной знак, — проворчал Том Спайк, задумчиво качая головой. — И в лучшие деньки этот пес — тварь прескверная. Ну, пойдем, пойдем, милашка Мэгги, — окликнул он кобылку, — мы тебя разотрем, обиходим, а потом посмотрим, что за вкусности приготовил для тебя старина Том.
Профессор поспешил через конюшенный двор к дому. Этот приветливый, очаровательный, улыбающийся старинный особняк скромных размеров составлял самый что ни на есть разительный контраст с обиталищем старого скряги. На удивление уютное трехэтажное деревянно-кирпичное здание с черепичной многощипцовой крышей венчали живописные дымовые трубы. На фоне черного бревенчатого каркаса драночные оштукатуренные стены поражали белизной, а крохотные решетчатые оконца сияли радушным отблеском каминного пламени.
— О, приветствую вас, юноша! — воскликнул профессор при виде рыжего полосатого кота, устроившегося на черной лестнице. — Ну-с, как прошел день?
В ответ кот взволнованно заурчал что-то на кошачьем наречии и со всем усердием принялся тереться о профессорские брюки. Профессор почесал кота за ушами и был вознагражден взрывом бурного мурлыканья. Затем открыл дверь, и кот опрометью бросился в дом, шумно возвещая о своем возвращении.
— Вечер добрый, миссис Минидью! — Профессор повесил пальто и шляпу на вешалку в задней прихожей, стянул перчатки и принялся энергично растирать руки. — Вижу, мистер Плюшкин Джем сегодня не голодал, — добавил он, отметив состояние глиняной миски, принадлежащей рыжему полосатику.
— Да это все ваш мистер Райм, сэр, — проговорила добродушная особа, оборачиваясь к вошедшему от кухонного очага, но не переставая помешивать в огромной кастрюле с супом. У нее были блестящие, с земляничным отливом волосы, такие же щеки, искрящиеся, с лукавинкой, глаза, обезоруживающая улыбка и избыток ямочек. Дама уже пересекла границу зрелого возраста и, как это зачастую случается в ходе подобного путешествия, обрела определенную округлость форм. — Он вернулся к работе и, боюсь, к Джемчику был исключительно щедр. Видимо, чувствует себя в большом долгу перед вами, сэр, учитывая недавние треволнения.
Одетому туманами городу Солтхеду не привыкать к волшебству и магии. Однако теперь в нем вновь и вновь происходят события не просто странные, но – опасные. Смертельно опасные…Череда нелепых совпадений – или связанные между собой магические преступления? Выяснить это предстоит великому частному сыщику, профессору метафизики Тайтусу Тиггзу и его другу и ассистенту наивному доктору Даниелю Дэмпу…
Мир, в котором жизнь и цивилизация существуют лишь на побережьях Европы…Мир, в котором ледниковый период так и не закончился.Здесь викторианские сквайры охотятся не на лис и оленей, а на мамонтов и саблезубых тигров.Здесь, по меткому выражению журнала «Локус», «Диккенс соседствует с Лавкрафтом».Таков мир трилогии Джеффри Барлоу, блестяще начатый романом «Спящий во тьме» – и продолженный романом «Дом в глухом лесу».Печать на древнем колодце разрушенного аббатства вскрыта – и в уютный, теплый деревенский мирок вторглось Зло.Над лесом кружит чудовищная сова…Обитателям деревни снятся кошмары…Классический «сельский детектив» вдруг оборачивается чем-то СОВСЕМ ИНЫМ.Потому что молодой помещик и его гость, расследующие загадочное, самоубийство, еще не до конца осознают, С ЧЕМ СТОЛКНУЛИСЬ.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.