Северное Сияние. Том 2 - [58]

– Девица Надежда Иванова, как понимаю? – первым нарушил я молчание. – Ученица школы Аврора?

– Да. Девица Надежда Иванова, ученица школы Аврора.

– Специализация?

– Ментальная магия.

– Лучшая в выпуске?

– Да.

– Твоя специализация тоже ментальная магия?

– Да.

– Ты тоже лучшая в выпуске?

– Да.

– Я и не сомневался, если что, просто уточнил.

– Понимаю.

– Ольга, у меня к тебе есть очень важный вопрос.

– Я слушаю, – отвела она взгляд от матери Олега, посмотрев на меня.

– Ее светлость Елена Владимировна при первом нашем знакомстве упомянула, что ты ее младшая дочь.

«В феврале в Петербурге состоится бал дебютанток. Составишь пару Ольге, моей младшенькой», – как сейчас помню слова и покровительственный тон герцогини, когда мы беседовали с ней на борту яхты, экспроприированной штабс-капитаном Измайловым.

– Д-да, – чуть запнулась Ольга.

Явно сумел ее удивить – совершенно не такого вопроса она ожидала.

– Я не очень разбираюсь в реалиях владения силой, у меня в детстве были немного другие интересы. Ну да ты, наверное, в курсе. Но мне говорили опытные и уважаемые люди, что у одаренной женщины только первенец может обладать большой и чистой силой.

– Это так, – кивнула вернувшая невозмутимость Ольга.

– Я чувствовал твои способности. Если ты младшая, то старшие дети ее светлости двигают горы и поворачивают реки вспять?

– Почему ты так решил?

– Потому что твоя сила настолько серьезна, что это видно даже мне.

– Думаю, мы сможем поговорить об этом позже.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – А сейчас ты же мне откроешь тайну настоящего имени…

Не договорив, я обернулся и посмотрел на мать Олега, которая сверху вниз, со скрытой усмешкой, наблюдала за нами с портрета.

– Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова, – сообщила мне Ольга.

Постояли еще немного, помолчали. У меня в голове будто заворочались шестерни и даже словно заскрипело от напряжения мыслей – пока я собирал в кучу все знания об услышанном.

– Пойдем, – мягко потянула меня прочь Ольга.

– Пойдем, – машинально кивнул я, разворачиваясь к виднеющимся в конце широкого коридора дверям.

– Хочу тебя предупредить, – чуть сжав мою руку, негромко произнесла Ольга.

– Внимательно слушаю.

– Нас там не ждут, так что будь готов.

– Вот как? Забавно, – хмыкнул я. – Надо будет держать оборону?

– Нет, просто будет много навязчивого чужого внимания.

– Тогда не вижу проблем.

Не ждут и не ждут. Меня много где не ждали, а я приходил.

Бросив последний взгляд на взирающую с портрета со скрытой смешинкой прекрасную юную девушку, в самом начале жизни пожертвовавшую собой ради Олега, я двинулся следом за спутницей. Пройдя под руку через предупредительно открытые лакеями двери, мы оказались в богато убранном просторном зале. Под высоким сводчатым потолком расположился длинный стол, за которым уже восседало несколько десятков гостей – судя по многочисленным черно-синим мундирам, большинство преподаватели гимназии.

Присутствовали на ужине также и чиновники, в том числе императорские, и люди из губернской администрации, и флотские офицеры в белых с золотом парадных мундирах. Нет, не все флотские – я заметил несколько белых с золотом мундиров 1-го кавалерийского полка лейб-гвардии. А присмотревшись, рядом с герцогиней и вовсе увидел весьма значимую фигуру – главнокомандующего Кавказским военным округом и войскового атамана Кавказских казачьих войск великого князя Николая Константиновича.

Тот самый, который совсем недавно в пламенной речи в сенате заявил, что если между войной и позором выбрать позор, то Россия получит и позор, и войну. И после чего стал официальным лидером так называемой партии войны. Вот это ничего себе я заглянул на ужин: великий князь Николай Константинович – это персона с самого Олимпа, практически самая вершина государственной власти.

Наше появление не объявлялось, и несколько секунд мы оставались незамеченными. Тонко звенели бокалы и звякали приборы о блюда, стол переливался хрусталем и блеском серебра, под сводами зала висел негромкий гул голосов. Первым, почувствовав мое внимание, обернулся великий князь. Его взгляд безо всякого интереса скользнул по мне, после перекинулся на Ольгу, потом – мгновением позже, появилась тень понимания, и снова его глаза посмотрели на меня.

Великий князь Николай Константинович чертами лица был похож на Императора, только сам он по телосложению повыше и более худощав. Если у правящего государя были самые настоящие пудовые кулаки и размах плеч не для каждой двери, то его кузен по сравнению с царем казался суховатым и даже тонким. И если Император был подлинным царем народу и отцом солдатам, то Николай Константинович неуловимо напоминал мне персонажей из мира капитала с карикатур советских художников – вызывая легкую неприязнь. Которая усилилась, когда его губа непроизвольно презрительно дернулась в тот момент, когда наши глаза встретились.

Так плохо владеет собой? Или мое появление здесь настолько неожиданно, как июльский снег в Крыму?

Еще пара мгновений, и следом за великим князем сначала один человек посмотрел на нас, потом второй, а чуть погодя мы оказались в перекрестье сразу десятка взглядов. Комментариев никаких не послышалось, все обернувшиеся внешне не проявляли навязчивого интереса. Но было совершенно понятно, что наше появление возымело эффект разорвавшейся бомбы. Ольга, удовлетворившись собранным вниманием, мягко потянула меня за собой, и мы проследовали к двум оставшимся свободным местам.