Северное сияние ее глаз - [49]

Она не выдавливает прыщик, вскочивший над губой, не задумывается над тем, что надо побрить лобок, пока не слишком поздно, не проверяет, есть ли в сумочке презервативы.

Потому что она не идет на работу.

Она лежит в кровати. Закутавшись в одеяло. Поджав ноги. Ощущая, как острые колени упираются в грудь. Закрыв глаза.

И пульсируют вены на висках.

И бьются мысли, сгрудившись беспорядочной толпой в лобных долях, бьют в голове тревогу, вспыхивают перед глазами разноцветными пятнами.

Мысли — это мухи. Их можно разогнать, если перевернуться на другой бок. Но проходит секунда-другая, и они возвращаются вновь, облепив мозг. И снова отгоняет, и безрезультатно, и нет света во взгляде, потому что там — одна темнота.

Есть несколько мыслей, которые она не может отогнать — и это самое страшное. Они остаются с ней, даже если начать ворочаться с боку на бок, отвлекаться на другие темы, разглядывать идеально белый потолок "под евро", чесать кончик носа, теребить грудь и лезть указательным и средним пальцами куда не следует.

Эти мысли:

О том, что будет через несколько секунд. Верная, жизненная мысль. Каждое мгновение она считает свой вздох, и понимает, что прошел еще один неуловимый момент ее жизни. И ничего не произошло. Ничего не перевернулось. Никто не постучал в ее дверь.

О том, что произошло вчерашней ночью. О странном происшествии в ночном клубе. Хотя, положа руку на сердце, это сложно назвать происшествием. Неприятные разговоры случаются постоянно. Конфликты неизбежны — особенно когда живешь в мире людей по своим собственным правилам и принципам. Так стоит ли называть встречу с незнакомством происшествием?

Пожалуй — да.

Ведь была еще одна мысль, от которой Инга не могла избавиться. Наверное, только смерть могла бы вышибить из ее юной головы эту самую мысль.

О нем. О человеке, назвавшем себя Судьбой. О мужчине (о, да. Прежде всего, о мужчине!). О его пухлых губах. О его взгляде. О его набухших венах на руке и запястье. О его изящных плечах. О его прическе. О глазах. О голосе. О мыслях. О запахе туалетной воды…

Терзая себя мыслью, зарождая искрами, словно девственный огонь в джунглях, яркий огонь похоти, Инга понимает, что каждый ее вздох, каждое шевеление, каждое мгновение ее жизни сводиться к одному — к желанию. Она желала его. Хотела его всего. Сейчас. Немедленно.

А работа? Плевать на работу. Найдутся другие юристы, с образованием выше среднего, умеющие печатать на клавиатуре, знающие, где продают дешевый, но вкусный кофе, умеющие уыбаться директору так, чтобы получить в конце месяца премию (и не спать с этим самым директором, пусть даже отсальной коллектив так и думает) и знающие, что если заклеить оптику у мышки толстым скотчем, то можно ввести в ступор не одну секретаршу и не на один час.

Она хотела переспать с сумасшедшим психом, испортившим ей вечер. Она хотела вдыхать его запах, впиваться ногтями в его спину, прижимать ногами его бедра. О, как она хотела этого!

Один вдох — и она понимает, что прошло еще одно мгновение жизни (жизни, без секса с Ним, а, значит, жизни никчемной и совершенно никудышной).

Стоило бы задуматься. Она не считает себя фригидной женщиной, но никогда не гоняется за сексом. Беспорядочные половые связи — не в ее стиле жизни. Не подобает женщине с принципами спать с кем попало. Если только у тебя не огромный член. Пожалуй, это верный фактор, по которому она определяла своих партнеров. Сколько у нее их было? Дай бог памяти. Шесть. Да, шесть. За всю жизнь. С первым Инга встречалась полтора года. Он бы жеребец что надо. Но мудак. И пришлось с ним расстаться. Остальные пять в подметки не годились первым, но были очень даже неплохи. Одни — упорны. Другие — выносливы. Один выдерживал два с половиной часа без перерыва (в конце концов, это ее и утомило).

Инга любила заниматься сексом. Но никогда не ставила его в венец своих отношений с мужчинами. Секс для нее был продолжением знакомства, но никак не его началом.

И все же сейчас, лежа под одеялом, закрываясь от света, отгоняя мух-мысли, ощущая запах собственного пота, она думала только о сексе с незнакомством. Пусть это будет началом отношений. Пусть, черт возьми, это будет их завершением. Но она хотела, чтобы раздался стук в дверь, она открыла и увидела на пороге Его. Да, если так случиться, Инга не растеряется. Она знает, что делать.

Вздох — секунда потерянной жизни.

И в тишине ее одинокой квартиры (коридор, слева кухня, справа — комната со стеклянной дверью, в конце смежный туалет и ванная комната) раздается стук. В дверь.

Сердце ее выпрыгивает из груди. Она захлебывается одеяла вздохом, не может выпустить воздух и не дышит совсем. Она высовывает голову из-под, щуриться от яркого света, мгновенно забившего глаза — и прислушивается.

Показалось, или нет?

Нет. Стук повторяется. Негромкий, ненавязчивый, вежливый, терпеливый. Стук человека, который прекрасно осведомлен о проблемах девушки Инги, который готов ждать, пока она вылезет из-под одеяла, натянет джинсы и майку, посмотрит в зеркало, поправит прическу, смокнет кончики пальцев языком и протрет глаза и нос, схвати влажную салфетку и промокнет лоб, щеки и виски — и только после этого побежит открывать.