Северная Корона. Против ветра - [25]

– Идиот, – ткнула его кулачков в плечо жена, – что ты несешь?

– А что? – возразил спортсмен. – Юлька – талантливая, а свой талант фактически зарывает в землю. Занимается тем, что ей не нравится. Я не удивлюсь, если она сорвется когда-нибудь!

– Глупости это все – лениво отозвалась Крестова, а вот Марта подумала, что зерно истины в этом жутковатом рассказе все-таки есть.

– «Талант – искра божия, которой человек обыкновенно сжигает себя, освещая этим собственным пожаром путь другим», – с чувством процитировал кого-то Крис с умным видом. Все-таки чтение умных книг иногда давало свои плоды.

– Точно, – согласился Леша. – А если нет возможности зажигать себя снаружи, чтобы освещать этот самый путь, то тогда начинаешь гореть изнутри, как Олег.

– Да хватит уже о нем, – дернула его за руку жена. Лена историю этого злосчастного Олега Алмазова тоже знала. И этот человек был ей неприятен.

– Почему никто не спросил меня, кому принадлежат эти слова? – обиженно спросил Крис, выпятив вперед нижнюю пухлую, как у купидона, губу.

– Раз ты сказал, так тебе и принадлежат, – спокойно проговорила Юля. Она умела с самым серьёзным видом подкалывать друзей. – Ты же у нас очень умный. И не такое можешь придумать.

– Кому принадлежат? – поинтересовалась Марта.

– Ключевскому Василию Осиповичу, – оповестил всех громко Крис, выставив ногу, обутую в ярко-зеленый тапок. Эта обувь была куплена будущим композитором в каком-то модном магазине для скейтеров за весьма немаленькую сумму.

Все закивали.

– Почему никто не спросил, кто такой Василий Осипович Ключевский? – передразнил Криса Леша. – Можно подумать, все такие умные!

– Наверное, историк? – спросил Стас хитро.

Хипстер пробормотал что-то нелестное, изрядно повеселив всю компанию, даже Феликса.

– Так что, Юлька, давай попробуй играть ту музыку, которая тебе нравится, – сказал Стас, очень надеющийся на то, что Юля когда-нибудь присоединится к его группе. – Ты подумай, может быть, все-таки захочешь к нам в группу?

– Хорошо. Подумаю. – Юля замолчала, демонстративно делая вид, что усиленно что-то решает, а через секунд пятнадцать сказала. – Я подумала. Мой ответ – нет.

– Талант, талант… вам знакома притча о талантах? – спросил Феликс. Его, в отличие от Криса, захотели послушать.

– В Новом Завете есть притча. Один богатый человек нанял трех рабов. Отправляясь в другую страну, он каждому из них дал по его силе и способностям серебряные монеты под названием «талант». – Тихий размеренный голос Феликса действовал на окружающих почти гипнотически. – Один раб получил пять талантов, второй – два, третий – один. Когда хозяин приехал, он позвал своих рабов и велел каждому из них рассказать о том, что он сделал со своими талантами. Первый раб пустил монеты в дело и получил к своим пяти талантам еще пять. Второй поступил так же, и к своим двум талантам получил еще два. А третий же испугался потерять талант, а потому зарыл его в землю. Узнав это, хозяин похвалил двух первых рабов и отдал им серебро. А третьего наказал и подарил его серебро первому рабу. – Музыкант на пару секунд замолчал, вслушиваясь в треск огня и продолжил: – «Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он имеет».

Его темные глаза взглянули на Юлю, стремясь поймать ее взгляд, но девушка, словно специально, не поднимала головы, положенной на скрещенные руки.

– Несправедливо как-то, – сразу же стал возмущаться Крис. – Одному мужик дал пять монет, другому – две, а третьему вообще – одну! И где справедливость, я спрашиваю?

– Хозяин давал таланты по силе и возможностям, – тихо сказала Марта, которой историю как раз Крис и переводил. Девушка даже сожалеть начала, что она в должной мере не знает английского. – Наверное, он знал, кому и сколько дать.

Феликс, не знавший русского, посмотрел на длинноволосую Марту и медленно кивнул. И ей опять показалось, будто он видит ее насквозь.

– А откуда он знал, что у рабов именно столько силк? – опять возмутился Крис и даже вскочил на ноги. – Вот дал бы он третьему рабу тоже пять монет, он, может быть, взял и сделал бы из них еще пять! Или бы даже десять! А так он подумал: «У меня одна, чего я мараться буду? Пусть в земле валяется, раз хозяин такой умный!».

– Если третий раб боялся потерять один талант, то над пятью он бы вообще трясся, – парировал Стас.

– Я все равно не понимаю, как хозяин взял и вычислил, сколько кому дать.

– Считай хозяина ясновидящим, – хмыкнула Лена.

– Нет, серьезно! Это ведь несправедливо! Третий же в заведомо проигрышной ситуации оказался уже с самого начала!

– Несправедливо, когда есть талант, а его в землю закапывают, – отозвался Стас. – И не пользуются. Третий раб мог сделать из одного таланта еще один талант, потом из двух талантов еще два, из четырех – восемь. Из восьми – шестнадцать. Из шестнадцати – тридцать два. Если бы он приложил усилия, не трусил, то оказался бы в отличном положении! Трусость – это грех. Который явно забыли внести в семь смертных грехов, – добавил Стас с горечью в голосе. – Таланты даются не для того, чтобы человек держал их всегда в себе и не использовал их. Он дает их каждому человеку – по его силе, поэтому разные – чтобы человек смог измениться и изменить мир к лучшему. У третьего просто не хватило мужества.