Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики - [48]

Смерть Ким Чен Ира в декабре 2011 года также имела огромное значение. Фасон, копировавший его зеленый френч-чамба, который был неотъемлемой частью образа северокорейского лидера (и предметом множества саркастических шуток в зарубежных СМИ), пользовался неоспоримой популярностью среди тех, кто хотел выглядеть влиятельным и властным. Сегодня, однако, такой фасон считается старомодным. Стиль молодого преемника Ким Чен Ира тоже считается немодным, но у него другая причина носить френч янбок[148]: он напоминает людям о его деде.

Жена Ким Чен Ына Ли Соль Джу — тоже в своем роде законодательница мод. Ее стиль типичен для новой богатой женщины из Пхеньяна, хотя он ни в коем случае не чрезмерно броский, не вызывающий. Интересно, что она порой носит брошь вместо значка с портретом Ким Ир Сена — стандартный аксессуар на официальных мероприятиях. Она носит брючные костюмы и даже высокие каблуки, которые до самого последнего времени считались скорее показателем распущенности, чем женственности. Поскольку Первая леди КНДР достаточно популярна среди простых северокорейцев, она задает тон в одежде и манерах для молодых женщин. В таком же контексте можно рассматривать и группу «Моранбон» — то, что солистки созданной, вероятнее всего, самим Ким Чен Ыном группы могут на публике носить короткие юбки, дает зеленый свет более раскрепощенным фасонам.

Правила запрещают яркие цвета, джинсы, окраску волос и короткие юбки — но похоже, что сам Верховный Вождь не то чтобы сильно возражает. А если активисты ККСМ и озабочены социалистическими приличиями в одежде и внешнем виде, их озабоченность не настолько острая, чтобы их нельзя было успокоить взяткой или подключением правильных связей. Одна молодая (ей нет еще и тридцати) перебежчица, покинувшая свой родной город Хверён (рядом с корейско-китайской границей) в октябре 2008 года, рассказала, что ее как-то поймали на улице в черных джинсах активисты ККСМ. Они забрали ее и девять долгих часов «воспитывали», но отпустили после того, как за ней пришла мать. Ее мать знала многих высокопоставленных чиновников, поэтому инцидент замяли. Многие говорят, что взятка в твердой валюте окажет тот же эффект.

Не все, конечно, могут похвастать связями в верхах или откупиться в случае неприятностей. В таком случае «стиленарушителю» грозит отправка в трудовой лагерь на срок от одного-двух месяцев до года. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на самые дерзкие эксперименты с внешним видом решаются в основном выходцы из богатых семей или из семей политической верхушки. Самое главное в современном северокорейском обществе — это деньги и связи[149].

Не все импульсы к нонконформизму идут извне общества. В эпоху USB-накопителей и DVD-дисков многие северокорейцы познакомились с южнокорейской модой и пришли к выводу о том, что она выглядит гораздо более стильно. Важную роль в этом процессе играют знаменитости и звезды экрана. Так, поддельные копии туфель южнокорейской актрисы Ким Тхэ Хи в пхеньянском универмаге стоили 120 долларов. Ким Тхэ Хи в глазах преданных северокорейских фанатов халлю олицетворяет образ чистой южнокорейской красоты, поэтому те из них, кто при деньгах, готовы потратить столько, сколько потребуется для того, чтобы скопировать ее стиль. Южнокорейский актер Вон Бин (настоящее имя — Ким До Джин. — Прим. пер.) также очень популярен в Северной Корее, поэтому рабы мужской моды пристально следят за деталями его прически и новинками его туалета.

Чхонджин, столица моды

Город Чхонджин, трагедию которого в период голода так ярко живописала Барбара Демик в книге Nothing to Envy («Нечему завидовать»), сегодня приобрел совершенно иную репутацию. Чхонджин — крупный промышленный город, стоящий далеко в стороне от мощного идеологического давления Пхеньяна. Государство, конечно, крепко держит его в руках, но среди многих северокорейцев Чхонджин считается очень модным городом. Обыкновенный горожанин в Чхонджине все еще беден, но на заре капиталистической эры важность этого портового города как крупнейшего торгового узла постепенно растет. Неудивительно, что Чхонджин стал своего рода воротами в Северную Корею для иностранных фасонов, манер и стиля.

Даже Пхеньян не способен сравниться с Чхонджином в вопросах стильности. Это может показаться неожиданным, поскольку именно в Пхеньяне обретаются как новые деньги, так и старая власть. Но порядки в столице куда более строгие, и ортодоксия поддерживается более ревностно. Это означает, что наряд, который молодая жительница Пхеньяна позволяет себе носить только дома, в Чхонджине можно спокойно встретить на улице[150]. Пхеньян считается городом лоялистов; Ким Чен Иру приписывают фразу о том, что власть в стране сохранится, пока она надежно удерживает Пхеньян. Он был гораздо менее озабочен состоянием дел в провинциях — и это отразилось как в распределении привилегий, так и в уровне бдительности правоохранителей.

Таким образом, Пхеньян сегодня остается единственной частью страны, где государство сохраняет полный контроль над общественным порядком[151]. За пределами столицы власти, конечно, обрушиваются всей силой на любое серьезное проявление неповиновения, но в целом у них уже не хватает ресурсов для того, чтобы заставлять население провинций строго исполнять весь набор правил и предписаний. А люди, в свою очередь, уже не испытывают такого уважения к властям, чтобы соблюдать их добровольно. Администрация Чхонджина, в частности, известна своим либерализмом (северокорейского извода, конечно) по отношению к общественному порядку. К тому же Чхонджин одновременно и торговый порт, и центр пограничного района. Сочетание этих факторов делает Чхонджин своего рода островком «Дикого Запада» в Северной Корее.