Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики - [12]

Считается, что денежные переводы, отправляемые на Север перебежчиками, проживающими в Южной Корее, составляют примерно 10–15 млн долл. США в год. В целом такую сумму нельзя назвать огромной, если разложить ее на число семей, получающих эти деньги в КНДР, ее влияние на экономику и уклад страны будет трудно переоценить. В среднем один перебежчик отправляет домой до миллиона южнокорейских вон (чуть меньше 1000 долл. США) в год; для такой бедной страны, как КНДР, это огромные деньги[18]. Более того, согласно данным обзора фонда Database Center for North Korean Human Rights, проведенного в 2011 году, 12,5 % тех, кто отправляет деньги на Север, посылают туда более пяти млн южнокорейских вон ежегодно. Такие трансферты, несомненно, помогли многим в КНДР начать собственный бизнес в рамках растущей теневой экономики. Так что нет ничего удивительного в том, что сейчас наличие родственников‑перебежчиков — это скорее достоинство и преимущество, а не проблема, как это было прежде. Хотя, конечно, открыто такими родственниками в КНДР не слишком бравируют.

Официальных каналов перевода этих денег в Северную Корею не существует. Более того, перевод денег с Юга на Север находится вне закона как на Севере, так и на Юге (хотя южане относятся к такого рода трансфертам несколько более терпимо). Однако развитые сети финансовых агентов, предлагающие свои услуги по быстрой и эффективной переправке денег на Север — за комиссионные, конечно, — существуют и активно работают. Комиссия за перевод денег северным родственникам составляет до 30 % от суммы. Так что из каждого миллиона, отправленного из Южной Кореи на Север, лишь около 700 000 вон добираются до адресатов.

Размер комиссионных отражает степень риска, связанного с этой деятельностью, и относительно невысокую доступность таких услуг. Первым делом перебежчик устанавливает личный контакт с брокером в Южной Корее, следуя рекомендациям знакомых из сообщества перебежчиков. Затем отправитель передает брокеру деньги, а тот переводит их на счет в Китае. Другой агент (часто — этнический китаец, проживающий в КНДР; их называют хвагё  [19]) проверяет, поступили ли деньги на счет через систему мобильного банкинга, установленную в его китайском смартфоне. Сигналы китайских мобильных сетей принимаются в приграничных северокорейских городах, поэтому для работы с банком нет необходимости покидать территорию КНДР. Да и с банковского счета в китайском банке деньги снимать не надо — вместо этого брокер берет их наличными из уже имеющегося в его распоряжении запаса юаней, накопленного на Севере. Если адресат перевода живет неподалеку, брокер может передать деньги лично[20], а если нет, то другой агент — уже этнический кореец — доставит их по нужному адресу.

Важная особенность системы состоит в том, что агенты также организуют телефонную связь между отправителем и получателем перевода: обычно по завершении процесса следует короткий телефонный разговор между членами семьи. Агенты способны не только доставлять деньги в Северную Корею, также они провозят туда контрабандой китайские сотовые телефоны, письма и другие вещи. Для северян, живущих у границы с Китаем, в зоне покрытия китайских сетей сотовой связи, организовать короткий звонок в Южную Корею не составляет особого труда[21].

Брокеры работают быстро. Однако северокорейцы, живущие у границы, имеют преимущество даже перед ними: посыльный с пачкой юаней может постучать в дверь адресата всего через час после того, как его или ее родственник-перебежчик передал деньги в Сеуле. «Они работают быстрее, чем Western Union», — говорит один из работников сеульского НКО, занимающийся помощью перебежчикам. Вдобавок они куда более надежны, чем можно было бы представить. Несмотря на вынужденно незаконную природу этих переводов, деньги до адресатов доходят почти всегда — исключения из этого правила единичны.

Экономический фронтир

Неужели границу с Китаем не стерегут бдительные пограничники? Как тогда, черт возьми, китайские контрабандисты проникают в Северную Корею? С учетом тоталитарного имиджа КНДР вопросы такого рода выглядят более чем естественно.

Если быть честным, то корейско-китайская граница вовсе не на замке. Если Демилитаризованная зона (ДМЗ) — набитая фортификационными сооружениями ничейная земля по 38‑й параллели между Северной и Южной Кореей — выглядит «настоящей» границей с точки зрения северокорейцев, то северная граница КНДР больше похожа на экономический «водораздел». Протянувшиеся вдоль ДМЗ многие сотни километров колючей проволоки, заборов, ограждений и минных полей отделяют одну Корею от другой. Но вот переход через китайско-корейскую границу в любом направлении — как по официальному разрешению, так и без оного — обычное дело. В 2012 году около 130 000 северокорейцев посетили Китай на законных основаниях, воспользовавшись правительственным разрешением. Такие разрешения можно получить официально, что занимает порой до нескольких месяцев, а можно и без лишнего ожидания — за взятку, эквивалентную 50—100 долларам США[22].

Это не означает, что любой может пересечь границу просто по желанию. Для среднего жителя Северной Кореи попытка просто въехать в Китай без серьезной предварительной подготовки может быть сопряжена со смертельным риском. Особенно увеличились эти риски в самом конце правления Ким Чен Ира и в начале — Ким Чен Ына, когда режим охраны границы был серьезно ужесточен. Это ужесточение превратило попытку бежать из КНДР в трудное и опасное дело. Впрочем, для людей со связями и (или) деньгами все по-прежнему относительно просто.