Северная буря - [12]

— Благие знамения — это хорошо, но как только разнесется весть, это привлечет каких-нибудь морских ястребов, которых одолеет охота поживиться, раз уж здесь обильный урожай жемчуга. — Кейда прикрыл глаза рукой, глядя в пролив, где ждал «Желтый Змей»: легкие лодочки бойко сновали, подвозя гребцам пищу и воду. — Все еще слишком много сброда шастает по водам Чейзенов, чтобы воцарился мир у меня на душе. Итрак не приобретет много зерна соллера, или конского волоса, или чего там еще, если какие-нибудь предприимчивые грабители захватят галеры, которые она пошлет за грузом жемчуга.

— Что будет дурным знамением, — заметил Дев.

— Именно, — коротко подтвердил Кейда, — так что, когда уронишь жемчужину-другую в каждую руку, которая нам здесь послужила, надо вернуться на «Желтый Змей» и велеть Хеси, чтобы вел судно к тем лодкам, которые мы оставили охранять морские пути. Остальное из этого ларчика разделишь между Хеси и старшим на триреме.

— Что означает еще большую задержку, прежде чем мы опять отплывем к западным островам, — со сдавленным недовольством пробормотал Дев.

— Мы должны вернуться в усадьбу к ночи Нового года, — Кейда поглядел на северянина зелеными глазами, холодными, как нефрит. — Хотя, если я сочту необходимым, мы повторим затем плавание по всему владению, просто чтобы убедиться, что все хорошо.

— Зачем? — не понял Дев. — Если я смогу точно сказать тебе, где находится каждая лодка, каждый островитянин. Дай мне только время, а дружественные они или нет — не важно. А тебе даже пальцем шевелить не надо.

— А как мы объясним, откуда у нас такие познания? И что ты станешь делать, если нас разоблачат? — Вождь поглядел на чародея с плохо скрываемым гневом. — Если откроется, что ты прибегаешь к волшебству, а я тебе потакаю? Думаешь, невелика беда, если мне перережут горло, дабы моя кровь могла смыть колдовскую скверну твоей, когда та впитается в землю? С тебя заживо сдерут кожу и вывернут ее наизнанку, чтобы ты поплатился за каждое прикосновение к алдабрешской земле! — В его голосе усилился напор. — Думаешь, Итрак хотя бы пальцем пошевелит, чтобы спасти любого из нас? Думаешь, она сможет? Народ Чейзенов не просто ненавидит волшебство, как в других владениях Архипелага, считая его гнусным насилием над естественным порядком вещей. Их страх и отвращение еще усилились после всех бедствий и смертей, которые принесли им захватчики со своими жестокими чародеями. День, когда откроется твой тайна, станет последним твоим днем.

— Что за дурни весь этот сброд, — проскрежетал зубами Дев. — Как-никак, но мое волшебство избавило их от этих дикарских колдунов. Послушай, мы должны отправиться на запад как можно скорее — сразу после того, как ты отыграешь свои новогодние игры. — Северный чародей склонился, чтобы вернуть шлем. Когда Кейда протянул руку, пальцы Дева сомкнулись на пальцах вождя и болезненно вдавили в твердый металл и алмазы на обруче. — Ты обещал мне, что я увижу, как выкорчевываются последние прибежища этих дикарей. Я перебил их колдунов, но те, кто еще жив, могут хранить то, что даст намек, как действовали их чары. Тебе и впрямь не стоит нарушать слово, которое ты мне дал, Кейда. Не требуется знамений, чтобы предостеречь тебя от неудачных поступков.

Глава 2

— Так где же наши предполагаемые охранители морских путей? — Кейда, нахмурившись, поглядел мимо устремленного вверх кормового стояка «Туманного Голубя», когда трирема отходила от очередного места высадки, лишенного кораблей Чейзенов.

— Хорошо, что никто не болтал о бедах, хлынувших к их берегам, — Дев махнул рукой, меж тем как трирема скользила вдоль берега под взглядом горстки охотников, сжимавших тяжелые клинки, которыми они прорубали себе дорогу в чаще.

— Они кажутся готовыми дать отпор любой беде, какая ни повстречается, — Кейда поднял руку, приветствуя двух рыбаков, воздевших длинные копья, дабы отдать ему честь. Они отвлеклись от охоты на уродливую рыбу, затаившуюся среди корней в зарослях медных тростников.

— Что-то маловато лодок на воде, не так ли? — небрежно осведомился Дев. — Торговля в крови у алдабрешцев, и в этих краях не меньше, чем в срединных владениях.

Где ты столько лет успешно скрывался под личиной до предела безнравственного купца?

— Казалось бы, старейшины деревень должны поддерживать связь друг с другом, — раздражение Кейды не умерилось. — Хотел бы я знать, где Нирал.

Трирема шла, тщательно выбирая дорогу меж низких илистых островков, замедляя ход, чтобы одолеть мутное русло меж наползающих с суши зарослей узловатых деревьев. Ветры открытого моря подавляла густая растительность, а солнце палило еще жарче. Застоявшийся воздух скорее отдавал илом, чем солью, а резкие крики горбоклювов прорывались через кроны высоких деревьев лиоллы, растущих на берегах.

Кейда вытер пот с лица и принял у Дева чашу воды.

— Шайам! Есть предположения, где теперь мы могли бы искать Нирала?

Высокий жилистый мужчина с черными волосами и бородой, заплетенными косичками, вскарабкался по крутой лестничке с гребной палубы.

— Нет. Нам ничего не пришло в голову, мой господин. — Старший на триреме сжимал потрепанную, запятнанную солью черную книжицу в руке почти того же оттенка, что и кожа переплета. Алую накидку без рукавов он носил поверх нагой груди. Порыжевшие штаны заканчивались под коленями, открывая крепкие икры и стопы с длинными, вывернутыми наружу пальцами.