Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - [66]

Белые разъехались. Негры остались. И вскоре эта церквушка приобрела репутацию места, где происходили тайные собрания, где чернокожие будто бы рассуждали на запретные темы об освобождении всех негров или организации восстания. Как-то ночью церковь таинственным образом загорелась. Поговаривали, что к этому приложили руку братья Ламотт. Свободные негры больше туда не возвращались, и постепенно развалины заросли травой.

Это было прекрасное место для тайных встреч, с трех сторон окруженное лесом. С четвертой стороны открывался живописный вид на несколько миль сплошного болота. Когда Орри одолевал последнюю четверть мили, волнение его уже переливало через край. Он не слишком боялся Джастина Ламотта, но всерьез опасался, что подвергает Мадлен ненужному риску. Впрочем, ее там, конечно, не будет, напомнил он себе. А если она все-таки приедет, чего он ждал от нее? Измены мужу? К стыду своему, он был вынужден признаться, что именно этого жаждет больше всего на свете, но голос совести и тревога за Мадлен говорили ему, что это невозможно.

Пребывая в полном смятении, он вдобавок ни на минуту не забывал о происшествии в Монт-Роял. Ему было ужасно стыдно за то, что Джорджу пришлось своими глазами увидеть пример той самой жестокости, которая заставляла северян проклинать Юг. Чувство жгучего стыда вынудило Орри защищаться и даже вызвало в его душе совершенно неуместный гнев на друга. И вот в таком взвинченном состоянии он оттолкнул последние нависшие над дорогой ветки и вывел лошадь к бывшей церкви Спасителя. Остатки обугленных стен давно обрушились на разбитый фундамент. Мрачные руины, огромное зыбкое болото за ним – все вокруг было окутано тишиной и безмолвием. Орри почувствовал, как сжалось сердце.

И вдруг он услышал тихое конское ржание. Шевельнулись кусты подлеска, и слева от себя Орри увидел Мадлен. Стоя на краю болота, скрытая от него редкими деревьями, она смотрела на освещенные солнцем заросли тростника и сверкающие блики на поверхности воды.

Орри торопливо спрыгнул с седла, привязал лошадь и побежал к ней. Как же она была прекрасна в своей чудесной амазонке! Орри порывисто обнял ее за плечи, наклонился вперед, но потом внезапно отпрянул, залившись краской.

– Я совсем не подумал, когда просил вас совершить такую опасную для вас поездку.

Она улыбнулась, чуть смущенно пожала плечами:

– Ну что вы, и совсем не опасную. Ну, по крайней мере, не сегодня. Обычно, когда я еду навестить пациентов в нашей больничке, это ни у кого не вызывает подозрений. Ведь такой поступок вполне естествен для женщины. Я сказала домашним слугам, что после посещения больных хочу немного покататься верхом. Они поняли. Они знают, что Джастин может быть невыносим. К тому же он до завтрашнего вечера уехал в Чарльстон вместе с Фрэнсисом. Но все равно я не могу оставаться здесь слишком долго.

Орри сжал ее руку. Улыбка Мадлен растаяла, она вдруг как будто вся напряглась.

– Я так рад, что вы здесь, – сказал Орри. – Будете ли вы думать обо мне плохо, если я… – он судорожно сглотнул, – если я скажу, что очень хочу вас поцеловать?

На мгновение в глазах Мадлен мелькнул едва ли не панический ужас, но она так быстро справилась с собой, что Орри подумал, не показалось ли ему это.

– Если я вас огорчил, я возьму назад свой вопрос, – поспешил он добавить.

Ее взгляд потеплел, губы слегка расслабились, изогнувшись в нежной улыбке.

– Но ведь вы уже задали его. Кроме того, – она тоже чуть заметно сжала пальцы кадета, – я сама хочу, чтобы вы меня поцеловали. Просто я немножко боюсь, вот и все.

Орри пылко, хоть и слегка неуклюже обнял ее. Губы у нее были мягкими и прохладными. Еще ни одна женщина не целовала его так, как целовала Мадлен. Он стыдился собственной неловкости и своего возбуждения, но Мадлен крепко прижалась к нему, словно ее это ничуть не заботило.

Объятия их становились все более жаркими, поцелуи – все более долгими. Сгорая от желания, Орри осыпал страстными поцелуями ее глаза, губы, щеки; его чувства не нуждались в словах, но он все-таки произнес их, задыхаясь от волнения:

– Мадлен, я люблю вас. Я полюбил вас с первой минуты, как увидел.

Она засмеялась сквозь выступившие на глазах слезы, ласково провела ладонью по его лицу. А потом заговорила – простодушно и стремительно, словно не могла остановиться:

– Орри, милый мой Орри. Мой рыцарь. Я тоже люблю вас, неужели вы этого не видите? Я поняла это еще в тот день, когда мы встретились, только боялась себе признаться. – С этими словами она снова поцеловала его.

Его рука скользнула к ее груди – так непринужденно, словно по-другому и быть не могло. Она вздрогнула и прижалась к нему еще крепче. А потом вдруг отпрянула. Как и Орри, она слишком хорошо понимала, что с ними будет, если они дадут волю своим чувствам.

Они сели на остатки фундамента, глядя на белую цаплю, которая взлетела над болотом, описывая изящные круги. Несколько минут никто из них не произносил ни слова.

– А… твой муж… – наконец заговорил Орри, откашлявшись, – он тогда как-то отомстил тебе, когда вы вернулись домой?

– О нет. Моего маленького унижения в Монт-Роял ему было вполне достаточно.