Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - [34]

Когда Тиллет попросил племянника объяснить свое поведение, мальчик, запинаясь, рассказал, что встал на сторону, как ему казалось, несправедливо обиженного, потому что у Джонса была плеть и дубинка, а у Приама – ничего.

Покачав головой, Тиллет взял в руки трубку:

– Не твое дело – вставать на чью-то сторону в таких стычках. Ты прекрасно знаешь, что Приам – один из моих людей. У него нет таких же прав и привилегий, как у белого человека.

– Но разве он не должен их иметь? Почему он обязан терпеть, если кто-то хочет его ударить?

Тиллет принялся раскуривать трубку. Когда он снова заговорил, его голос звучал тише, а это всегда было признаком гнева.

– Ты еще слишком молод, Чарльз, поэтому легко можешь стать жертвой превратных представлений… ну то есть неправильных взглядов, – пояснил он, видя, что сложное слово вызвало у мальчика недоумение. – Я забочусь о своих людях. Они это знают. А мистер Джонс, хотя он и хороший управляющий, часто ведет себя чертовски глупо. Ему нет никакой нужды размахивать плетью и дубиной. У нас в Монт-Роял нет негров-баламутов. Впрочем, я не прав. Приам и еще один или двое иногда проявляют бунтарский характер. Но не постоянно и не в такой уж непростительной мере. Я многое делаю для того, чтобы поддерживать на плантации благоприятную обстановку. И мои люди счастливы.

Он умолк, ожидая от мальчика одобрительного ответа.

– Как же они могут быть счастливы, если не имеют права поехать, куда захотят, или делать, что им хочется? – спросил Чарльз.

Вопрос был абсолютно естественным, однако Тиллет разозлился:

– Не задавай вопросов о вещах, которых не понимаешь! Такой порядок выгоден людям. Если бы они не оказались здесь, они бы жили в полной дикости. Негры счастливы, когда вся их жизнь организована для них же самих, когда за них думают другие. Что до вас, молодой человек… – Взгляд Тиллета скользнул к двери, которую он не закрыл как следует, когда они с Чарльзом вошли в библиотеку. Снаружи кто-то подслушивал. Тиллета, похоже, это не встревожило. Он ткнул трубкой в сторону мальчика. – Если ты еще раз доставишь неприятности мистеру Джонсу, я тебя отшлепаю как следует. Я хочу, чтобы ты вел себя пристойно и старался поступать как молодой джентльмен… хотя и понимаю, что моя просьба, пожалуй, невыполнима, учитывая твой характер. Все, можешь идти.

Чарльз резко развернулся и выбежал из библиотеки. Он не хотел, чтобы дядя заметил, как его глаза вдруг наполнились слезами. Выскочив за дверь, он вздрогнул от неожиданности, когда увидел стоящую за ней фигуру.

Но это оказалась всего лишь тетя Кларисса.

– Чарльз… – Она протянула к нему руку с жестом утешения.

Дядя считал его никудышным. Наверняка и тетя тоже. Чарльз увернулся от ее руки и выскочил из дому в темноту.

* * *

Позже тем же вечером в большой спальне на втором этаже с окнами, выходящими на реку, Тиллет помогал жене расшнуровать корсет. Освободившись из тесного плена, она обошла несколько частично уложенных сундуков и саквояжей и скрылась за ширмой, чтобы закончить приготовления ко сну.

Тиллет натянул льняные кальсоны, которые надевал на ночь в теплую погоду. Они были не слишком изысканными, зато удобными. В спальне было тихо. Эта тишина встревожила Тиллета. Он посмотрел в сторону ширмы:

– Ну же, Кларисса! В чем дело? Говори быстрее, я хочу выспаться.

Она вышла из-за ширмы в ночной рубашке, расчесывая распущенные седые волосы. Кларисса Мэйн была маленькой женщиной с изящными аристократическими чертами, которым странным образом совершенно не соответствовали ее крестьянское пухлощекое лицо и крупные руки. Как многие полагали, ее сыновья были похожи на нее только в одном: у них были точно такие же носы. Предки Клариссы были гугенотами, и в Каролину семья Голт приехала на два года раньше Чарльза де Мэйна, о чем Кларисса всякий раз напоминала мужу, когда он становился чересчур властным.

– Я уже извинилась за то, что подслушивала, – сказала она. – Как ты воспитываешь кузена Чарльза – это твое дело. Он ведь сын твоего брата.

– Ты не можешь так легко увернуться, – с мрачной иронией произнес Тиллет. – Уж я-то знаю, что у тебя на этот счет имеются собственные идеи.

– А ты станешь слушать, если я их выскажу? – Вопрос прозвучал серьезно, без всякой издевки. Супруги редко спорили, но тем для обсуждения у них было предостаточно. – Думаю, не станешь. Ты уже записал мальчика в неудачники.

Тиллет ответил пословицей:

– Каков отец, таков и сын. Яблоко от яблоньки…

– Иногда. А иногда – нет.

– Но у него опасные наклонности. Ты ведь слышала, какие вопросы он задавал?

– Тиллет, дорогой мой, кузен Чарльз не единственный, кто сомневается в справедливости того порядка, при котором эта семья живет уже шесть поколений.

– Живет и благоденствует, – уточнил Тиллет, тяжело опускаясь на край кровати под пологом. – Как и семья Голт.

– Я этого и не отрицаю.

– Даже моего собственного сына уже начали посещать эти безумные идеи.

Обвиняющий тон мужа разжег гнев Клариссы.

– Если ты собираешься прочесть свою обычную лекцию о том, что ученость Купера замутила ему мозги и что виновата в этом я, то я этого слышать не желаю. Я тебе просто напомню, что Купер отправился в Йель – туда, где ты сам учился, – по твоему настоянию. И – да, я действительно разделяю некоторые его сомнения насчет того, что держать в рабстве десятки тысяч людей – это хорошо для их же пользы.