Север и Юг - [14]

Шрифт
Интервал

− Как? − спросила Маргарет.

− Ну, у него там есть арендаторы, дома и фабрики. Хотя он и не любит это место, слишком суматошное для склада его характера, он обязан бывать там, и он сообщает мне, что слышал, будто там есть хорошая вакансия частного учителя.

− Частного учителя! − воскликнула Маргарет насмешливо. − Для чего промышленникам классика, литература или образование джентльмена?

− Ну, − ответил ее отец,− некоторые из них действительно кажутся неплохими людьми, осознающими свои недостатки больше, чем многие из Оксфорда. Некоторые хотят учиться, хотя и имеют положение и вес в обществе. Некоторые хотят, чтобы их дети были лучше образованны, чем они сами. Во всяком случае, есть вакансия, как я сказал, для частного учителя. Мистер Белл рекомендовал меня некоему мистеру Торнтону, своему арендатору, очень умному человеку, как я могу судить из писем. И в Милтоне, Маргарет, я найду себе занятие, если не счастье, найду людей и события, и, надеюсь, там все будет настолько по-иному, что я никогда не вспомню о Хелстоне.

Маргарет догадалась, что это был его тайный мотив. Все будет другим. Все, что она слышала о севере Англии, о промышленниках, о диком и холодном крае, внушало отвращение. Однако Милтон будет отличаться от Хелстона и никогда не напомнит им об их любимом крае.

− Когда мы едем? − спросила Маргарет, немного помолчав.

− Я не знаю точно. Я хотел поговорить об этом с тобой. Видишь ли, мама еще не знает ничего, но я думаю, через две недели. После того, как моя отставка будет принята, я не имею права остаться.

Маргарет была почти ошеломлена.

− Через две недели!

− Нет, не с точностью день в день. Ничего еще не готово, − сказал отец, заметив оттенок сожаления, появившийся в ее глазах и внезапно изменивший выражение ее лица. Но она немедленно опомнилась.

− Да, папа, лучше действовать быстро и решительно, как ты сказал. Только мама ничего не знает об этом! И это самое большое затруднение.

− Бедная Мария! − нежно ответил мистер Хейл. − Бедная, бедная Мария! О, если бы мы не были женаты, если бы я был один в этом мире, как легко было бы! Маргарет, я не смею ей рассказать!

− Нет, − сказала Маргарет печально. − Я сделаю это. Позволь мне до завтрашнего вечера выбрать время. О, папа! − вскричала она неожиданно. − Скажи, скажи мне, что это кошмар, ужасный сон, а не реальность, не пробуждение! Ты ведь не думал, что действительно собираешься покинуть церковь, оставить Хелстон, быть навсегда отделенным от меня, от мамы, уехать далеко из-за какого-то обмана, искушения?! Ты не это имел в виду!

Мистер Хейл посмотрел ей в лицо и ответил медленным, хриплым и размеренным голосом:

− Я имел в виду именно это, Маргарет. Ты не должна обманывать себя, не должна сомневаться в реальности моих слов, в моих намерениях и решениях.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза и Маргарет наконец поверила, что все окончательно решено. Она поднялась и направилась к двери. Когда она взялась за ручку, отец позвал ее. Он стоял у камина, сжавшись и сутулясь, но как только она подошла, выпрямился во весь рост и, положив руки ей на голову, торжественно произнес:

− Да благословит тебя Бог, дитя мое!

«И может, Он вернет тебя в Свою Церковь»,− ответила она в глубине своего сердца. В следующий момент она испугалась, что этот ответ на его благословение может быть неправильным, непочтительным, что она может навредить ему, как его дочь, и она обвила руками его шею. Он обнимал ее минуту или две. И она слышала, как он бормотал про себя:

− Мученики и проповедники терпели даже большую боль, я не отступлю.

Они вздрогнули, услышав, как миссис Хейл зовет свою дочь. Они отпрянули в стороны, полностью осознавая то, что им предстояло сделать. Мистер Хейл поспешно сказал:

− Иди, Маргарет, иди. Меня завтра не будет. До ночи ты расскажешь все матери.

− Да, − ответила она и вернулась в гостиную, потрясенная до глубины души.

Глава V

Решение

«Я прошу тебя о понимающей любви,

Чтобы неизменно встречала

Радость счастливой улыбкой,

И вытерла заплаканные глаза;

И тем утешила и успокоила на досуге»

Неизвестный автор


Миссис Хейл рассказывала дочери о том, как планирует помочь бедным этой зимою. Маргарет не могла не слушать, но каждый новый проект отдавался болью в ее сердце. К тому времени, как грянут первые морозы, они будут уже далеко от Хелстона. Ревматизм старого Саймона станет сильнее, а зрение − хуже, и не будет никого, кто пришел бы и почитал ему, кто принес бы ему горячий бульон и теплую одежду. А если кто-то и придет, то это будет незнакомый человек, и старик станет тщетно высматривать на дороге ее. Маленький сынишка Мэри Домвиль, калека, будет подползать к двери, напрасно ожидая, что Маргарет выйдет из леса. Эти бедные друзья никогда не поймут, почему она покинула их, а кроме них есть и другие. «Папа всегда тратил часть от своего заработка на нужды людей в приходе. Я, возможно, посягаю на будущие доходы, но зима, похоже, будет суровой, и нашим бедным людям нужно помочь».

− О, мама, давай сделаем все, что можем, − сказала Маргарет, думая лишь о том, что это будет последняя возможность помочь ее дорогим друзьям, − мы здесь долго не задержимся.


Еще от автора Элизабет Гаскелл
Мэри Бартон

В 1871 году литературный критик «Отечественных записок» М. Цебрикова, особо остановившись на творчестве Гаскелл в своей статье «Англичанки-романистки», так характеризовала значение «Мэри Бартон» и других ее социальных произведений: «… Сделать рабочий народ героем своих романов, показать, сколько сил таится в нем, сказать слово за его право на человеческое развитие было делом женщины».


Поклонники Сильвии

Классический викторианский роман Элизабет Гаскелл (1810–1865) описывает любовный треугольник на фоне прибрежного английского городка в бурную эпоху Наполеоновских войн. Жизнь и мечты красавицы Сильвии и двух ее возлюбленных разбиваются в хаосе большой истории. Глубокий и точный анализ неразделенной любви и невыносимой пропасти между долгом и желанием. На русском языке публикуется впервые.


Руфь

Элизабет Гаскелл (1810–1865) — одна из знаменитых английских писательниц, наряду с Джейн Остин и Шарлоттой Бронте. Роман «Руфь», опубликованный в 1853 году, возмутил викторианское общество: это одно из немногих англоязычных произведений литературы XIX века, главной героиней которого становится «падшая женщина». Роман повествует о судьбе девушки из бедной семьи, рано оставшейся сиротой. Она вынуждена до конца своих дней расплачиваться за любовь к аристократу. Соблазненная и брошенная, Руфь рожает незаконного ребенка.


Кузина Филлис. Парижская мода в Крэнфорде

Талант Элизабет Гаскелл (классика английской литературы, автора романов «Мэри Бартон», «Крэнфорд», «Руфь», «Север и Юг», «Жёны и дочери») поистине многогранен. В повести «Кузина Филлис», одном из самых живых и гармоничных своих произведений, писательница раскрывается как художник-психолог и художник-лирик. Юная дочь пастора встречает красивого и блестяще образованного джентльмена. Развитие их отношений показано глазами дальнего родственника девушки, который и сам в неё влюблён… Что это – любовный треугольник? Нет, перед нами фигура гораздо более сложная.


Рассказ старой няньки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крэнфорд

«Начнем с того, что Крэнфордом владеют амазонки: если плата за дом превышает определенную цифру, в нем непременно проживает дама или девица.» (Элизабет Гаскелл)В этой забавной истории, наполненной юмором и яркими запоминающимися персонажами, Элизабет Гаскелл рисует картину жизни небольшого английского городка середины XIX века.«Крэнфорд», воплощая собой портрет доброты, сострадания и надежды, продолжает и сейчас оставаться в странах английского языка одной из самых популярных книг Гаскелл. А обнародованное в 1967 году эпистолярное наследие писательницы показало, как глубоко и органично связана эта книга с личной биографией Гаскелл, со всем ее творчеством и с ее взглядами на искусство и жизнь.Перевод И.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.