Север - [9]
К о с т я. И что делать?
П а в е л. Ну еще раз, наверное, надо. Вы сами-то ее видели?
К о с т я. Нет. Издалека только.
П а в е л. Пойдемте. Только возьмите что-нибудь с собой. Ну я не знаю — колбасы кусок…
К о с т я. Да, конечно. (Встает. Выходит вслед за Павлом.)
СЦЕНА 12
Перед домом. Сад. Вечер. О л е г устанавливает пульт, разматывает провода. Подходит Н а с т я. Задумчиво крутит бегунки на пульте. Олег оборачивается к ней, улыбается.
О л е г. Вы какую музыку любите?
Н а с т я. Разную.
О л е г. А ваш супруг?
Н а с т я. Раньше в машине радио постоянно слушал…
О л е г. Раньше — это до чего?
Н а с т я. До того, как с ума сошел. Теперь машину он не водит…
Олег останавливается, пристально смотрит на Настю.
Он больной. Причем в тяжелой форме, может что угодно выкинуть. Он как этот… как старая мина… А вы в нем ничего такого не заметили?
О л е г. Да вроде нет.
Н а с т я. Ну так знайте это.
О л е г. Мне теперь его надо бояться?
Н а с т я. Просто громкой музыки не надо. Иллюминацию скромно повесьте и чтобы не мигала. И никаких фейерверков, хлопушек и всего такого, похожего на выстрелы….
О л е г. Хорошо. Как скажете. Жаль Костю. У него это из-за бизнеса? Стрессы?
Н а с т я. У него это из-за меня.
О л е г. Извините?
Н а с т я. Я изменяла ему. А он только с виду сильный человек. А с бизнесом у него никогда проблем не было…
О л е г. Ясно. Как называется болезнь?
Н а с т я. Неважно. Просто безумие. Ну об этом с ним разговаривать нельзя — не маленький, должны понимать. Мы прощаемся здесь. Одна неделя, и все — больше вместе мы не живем. Это мое решение. Костя пока этого не понимает…
О л е г. Грустная картина. Тогда, может, все это лишнее? Вся эта веселуха?
Н а с т я. Нет, наоборот. Тем более он так захотел, значит, давайте это сделаем…
О л е г (вздыхает). Впрямь как последняя просьба…
Н а с т я. Да. Вы его давно знаете?
О л е г. Давно.
Н а с т я. Олег, вы мне кого-то напоминаете. Очень сильно.
О л е г. Вы мне тоже…
Н а с т я. Значит, мы друг друга поймем.
О л е г. Надеюсь.
Н а с т я. Сделайте все, о чем я вас попросила.
О л е г. Конечно. Никаких фейерверков, мигалок…
Н а с т я. Спасибо. (Уходит.)
Олег вздыхает, включает какие-то штекеры. Появляются Д и м а и П а в е л.
Д и м а. Как дела идут?
О л е г. Нормально.
Д и м а (Павлу). Ты этого пса покормил?
П а в е л. Немного. Ему нельзя сытым быть.
Д и м а. Не люблю я их. Как покусали в детстве…
П а в е л (усмехается). Покусали, говоришь?
Павел задирает рукав куртки — вся рука в узлах шрамов. Дима свистит от удивления.
П а в е л. Вас он не тронет, тем более я рядом.
Д и м а. Спасибо, дорогой, успокоил.
П а в е л. Если что помочь, зовите — мне тут кое-что доделать надо…
Павел уходит в сад. Дима рассматривает пульт.
О л е г. Настя подходила, просила, чтобы громко не было…
Д и м а. Делай все, что она скажет…
О л е г. У меня в принципе все готово. (Подходит к переноске, включает ее — на некоторых деревьях вспыхивают огоньки.)
Д и м а (одобрительно). Красиво. Прям Новый год. (Сплевывает.) Не к ночи будь помянут…
О л е г (решительно). Про это я знаю. Нового года не будет.
СЦЕНА 13
Темно. Накрыт стол. На деревьях гирлянды. Играет тихая музыка. За столом в белых рубашках сидят О л е г, Д и м а, В а л е р а, К о с т я.
Костя и Олег сидят рядом, разговаривают вполголоса.
К о с т я. Ну что скажешь?
О л е г (грустно). В прошлый раз она была лучше…
К о с т я. Что ты имеешь в виду?
О л е г. Мягче. Тогда мне показалось, что какой-то шанс есть. Сейчас она собранная, жесткая, как змея перед броском. И мне кажется, это от страха…
К о с т я. Думаешь, правильно было ее сюда привезти?
О л е г. Ну ты ведь сам понимаешь, как мне без нее…
К о с т я. Мне тоже. В любом случае это надо было сделать. Там же все это вокруг нее, все напоминает. Она не может понять, где ей сейчас быть.
О л е г. Знаешь, мне кажется, что если с ней совсем серьезно поговорить. Ну это как последний шанс…
К о с т я. Было, все было…
О л е г. Ну да…
В а л е р а. Дима, ты рубашку соусом испачкал. А ведь еще даже не ели…
Д и м а. Вот я свинтус, а? (Подворачивает рукав так, чтобы не было видно красного пятна соуса.)
О л е г. А как ты дальше? Или уже есть кто-то?
К о с т я. Пока не знаю. С самого начала было понятно — вот он, тот самый человек. А сейчас не знаю…
О л е г. Выпить хочется…
К о с т я. Дима, пожалуйста, принеси пару бутылок, стаканы тоже…
Дима встает и уходит.
О л е г. Я все себе это представить пытаюсь. Вот захожу, значит, а в руках у меня сетка с апельсинами. Почему, кстати, всегда апельсины?
К о с т я. Оптимистичные…
О л е г. Делаю дежурную рожу, и это, кстати, совершенно бессмысленно…
К о с т я. Ну ты же массовик-затейник. Мне вот труднее придется…
Дима приносит три бутылки. Откупоривает. Валера помогает разлить по стаканам.
О л е г. Да нет, Костя, тебе по-любому легче будет…
К о с т я. Почему?
О л е г. Ты все время забываешь. Мы же близнецы. Мы ведь друг друга всегда чувствуем. Даже сейчас. Все равно что-то между нами проскальзывает. Все меньше и меньше, но все равно… (Пьет из бокала до дна.) Когда обо всем этом узнал. Нажрался, сел за руль, машину разбил…
К о с т я. Но ты сейчас здесь сидишь. И она по-прежнему видит в тебе постороннего человека…
Главные герои пьесы «Голубой вагон» (2000) известного драматурга из Тольятти Вячеслава Дурненкова – советские поэты Барто, Чуковский, Маршак и Заходер. Главные детские поэты страны сидят за бутылкой, будто мающиеся бездельем подростки, и разговаривают о своих проблемах и непростой судьбе с интонациями шпаны...
Перед Вами – пьеса «Mutter» (2001) известного современного тольяттинского драматурга Вячеслава Дурненкова.Действующие лица пьесы – всеми забытые пенсионеры из дома для престарелых – с самого начала не совсем обычны: к примеру, слушают и танцуют тяжелый рок формата MTV («Rammstein» – песня этой группы и дала название самой пьесе, – а также Мэрилина Мэнсона и «Limp Bizkit»). Подобный прием – той же природы, что и смешение времен у Дурненкова; указание на этот «репертуар» – намек на то, что и сегодняшние молодые люди могут оказаться в подобном положении...
Перед Вами – пьеса «Внутренний мир» современного тольяттинского драматурга Вячеслава Дурненкова – по мнению многих критиков, одна из лучших пьес автора.
Ручейник – личинка мотыля, живет только в чистой воде, и клев на него знатный. Но его среду обитания так загадили, что теперь легче найти мадагаскарского таракана, чем его. Вот и человек, вдруг спохватившись, обнаруживает, что расщепляется его культурный слой. На стадии распада проявляется все больше аномалий. Возможно, в фантасмагории метаморфоз, сопровождающих этот процесс, человек очутился на грани исчезающего вида? «...Люди, как крысы, что-то чувствуют и... меняются. Готовятся к чему-то или просто так им жить легче?».Дурненковские герои-чудики, видимо, пытаются то ли удержать прежний, то ли создать новый образ homo sapiens, куда-то таинственно ускользающий.
Перед Вами – пьеса «В черном-черном городе» известного современного тольяттинского драматурга Вячеслава Дурненкова.Жители соседних домов, сидящие на завалинке в пьесе, беседуют с заехавшими в город детьми, близнецами Димой и Наташей. Горожане, сами того от себя не ожидая, один за другим рассказывают им подлинные и, как окажется, мистические истории из своей жизни... .
Пьеса «Хозяйка анкеты» Вячеслава Дурненкова погружена в русскую литературу – действие происходит в XIX веке, в гостиной вдовы генерала, куда собираются гости на спиритические сеансы. Все персонажи литературного происхождения, но из разных эпох. Автор умело стилизует язык каждого из них, но не увлекается, а постоянно выпрыгивает на современный сленг. Своеобразие стиля Дурненкова проявляется здесь еще и тем, что по ходу повествования в этой небольшой пьесе происходят четыре кардинальных поворота, каждый из которых производит впечатление отдельной пьесы. .