Севастопольские записки - [63]
С утра 29 июня враг начал штурм Сапун-горы. А оборонять ее фактически некому. Небольшую горстку бойцов 7-й и 9-й бригады морской пехоты фашисты буквально задавили своей массой.
Сапун-гора пала. Уцелевшая группа отходит к Хомутовой балке. Туда же отходят и остатки частей 2-го сектора — 386-й и 388-й дивизий. Чапаевцы, 3-й полк морской пехоты подполковника С. Р. Гусарова и 8-я бригада полковника Горпищенко ведут бои у Суздальской горы, хутора Дергачи, Английского кладбища и на Лабораторном шоссе. Под натиском врага они отходят.
Рано утром 30 июня наш артиллерийский командный пункт переместился на 35-ю батарею. Туда же перебрался и флагманский командный пункт во главе с адмиралом Октябрьским.
В городе разгорелась борьба за каждый квартал.
Днем ко мне пришел командир 69-го артиллерийского полка майор А. М. Курганов и спросил, что делать с пушками. Снарядов нет.
— Где пушки? — спросил я.
— Возле Казачьей бухты.
— Есть распоряжение — топить.
Уходя, он, нахмурившись, сказал резко:
— Потоплю, поставлю всех своих артиллеристов в строй, как пехоту, и сам пойду с ними в бой.
Доложил об этом Крылову. Он молча кивнул головой, подтверждая свое согласие.
Из работников отдела остался один капитан Безгинов. Майор Шевцов так и не пришел из 25-й дивизии. Последний раз его видели в Инкерманских штольнях. В ночь на 30 июня там был большой взрыв.
Я спросил Крылова, что делать дальше.
Он ответил:
— Надо подороже продать свою жизнь. По меньшей мере шесть за одного.
Подъехал Петров, приказал мне взять радиостанцию и попробовать связаться с Москвой. И вот я сижу в окопе, вырытом вокруг батарей, пытаюсь наладить связь.
Из батарейного блиндажа вышел вместе с сыном Юрой Иван Ефимович, сел на камень и мрачно смотрит на утопающий в дыму город, откуда доносится шум боя.
К 16 часам фашисты вышли на рубеж Юхарина балка — хутор Отрадный — Камчатка.
Из штаба Северо-Кавказского фронта получена директива командующего, маршала С. М. Буденного, в которой говорилось:
«1. По приказанию Ставки Октябрьскому, Кулакову срочно отбыть в Новороссийск для организации вывоза из Севастополя раненых, частей войск, ценностей.
2. Командующим Севастопольским оборонительным районом остается генерал-майор Петров. В помощь ему выделить командира базы посадки на правах помощника с морским штабом.
3. Генерал-майору Петрову немедленно разработать план последовательного отвода к месту погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остатками войск вести упорную оборону, от которой зависит успех вывоза.
4. Все, что не может быть вывезено, подлежит безусловному уничтожению.
5. ВВС СОР действуют до предела по возможности, после чего переходят на кавказские аэродромы».
Одновременно командованию Черноморского флота было приказано направлять в Севастополь сторожевые катера, базовые тральщики, подводные лодки и иные корабли для вывоза раненых бойцов, ценностей и документов, имеющих государственную важность, а также для доставки защитникам города боеприпасов и продовольствия. В период эвакуации боевые корабли флота и авиация должны были усилить удары по врагу. В Новороссийске и Туапсе предписывалось организовать прием эвакуированных из Севастополя.
…Вот мы уже видим танки противника. Просто наблюдаем, как они идут от Балаклавы к городу. Ух какая злость берет! Видеть врага и не иметь возможности ударить по нему!..
К нам, командирам штаба, подходят разрозненные группы солдат. Это главным образом артиллеристы. Вопросов не задают, знают, что на многие из них нельзя ответить; помочь тоже нельзя. Они, как и мы, наблюдают за немцами и злятся. У них нет снарядов, и они с болью в сердце вынуждены топить орудия, чтобы не остались врагу Командиры полков, дивизионов, батарей сводят их в боевые группы и ведут в атаки, чаще в рукопашные.
Капитан Безгинов по другой рации вызывает командиров и комиссаров на командный пункт армии.
За Петровым приехал посыльный. Он уходит в потерны (подземные галереи) батареи. Затем туда вызывают и меня. Возле потерн встретил командира 386-й дивизии полковника Скугельника; он легко ранен.
Николай Иванович, увидев меня, сообщил, что получена шифровка Ставки, разрешающая эвакуацию Севастополя.
Принято решение командование над оставшимися здесь силами возложить на генерал-майора Новикова и бригадного комиссара Хацкевича.
Крылов предложил мне пропуск на самолет.
— А вы? — спрашиваю я.
— Мы с командармом и членами Военного совета пойдем на подводной лодке.
— Тогда и я с вами.
— Это зависит не от меня. Так решил Петров.
Идем с Николаем Ивановичем к командарму. Он в маленьком отсеке лежит на скамейке. Увидев меня, нахмурил брови:
— Вы почему не на аэродроме?
— От вас я никуда не уйду, — отвечаю ему. — Куда вы, туда и я.
— Иного я от вас и не ждал. Спасибо.
Николай Иванович передал Петрову на подпись последний приказ о назначении Новикова.
Пришел Александр Хамадан.
— Ты еще не улетел?
— Не мог. Понимаешь, грузили раненых. Я пропуск передал одному из них.
Даю ему свой пропуск. Он уходит. (Александр Хамадан так и не улетел. Как позднее я с сожалением узнал, он попал в плен и погиб в фашистских застенках.)
